Страница 20 из 20
Слышу голос Адама, иду на этот голос, ну почему мне так трудно до него добраться? С трудом продираю глаза, но ничего не могу разглядеть. Затем мой взгляд, наконец, фокусируется и я замечаю Адама. В его припухших глазах новое для меня выражение: любовь, боль и что-то незнакомое. Страх? Адам, что случилось? Пытаюсь что-то сказать, но мое горло меня не слушается. Наконец, мне удается выдавить из себя:
- Ааадаам.
Пугаюсь своего голоса. Вместо знакомых чистых тональностей слышу хриплое карканье. Адам осторожно берет меня за руку, говорит, чтобы я молчала и берегла силы. Говорит, что я молодец. Что я у него крепкая девочка, я справилась. Самое страшное уже позади. Под родное журчание его голоса вспоминаю что случилось. Боже, Питер! Что с ним? С ужасом каркаю снова:
- Питер?
Адам гладит меня по голове, говорит, что с Питером все в порядке, что он потерял много крови, ему сделали операцию, но он будет жить. Благодаря мне и Оливии. Говорит, что если бы не сестра, с хладнокровием профессионала оказавшая нам обоим первую помощь и не за 5 минут приехавшая скорая, то... его голос дрожит и замолкает.
Я выдыхаю. Значит, все хорошо. Все будет хорошо. Странно. На меня вдруг накатывает такая усталость, что я чувствую себя грузчиком, отработавшим двое суток без отдыха. Глаза сами собой закрываются и я засыпаю.
Проснувшись в следующий раз, чувствую себя намного лучше. Интересно, сколько я спала? Рядом с собой вижу Оливию. Замечаю красные глаза и припухший нос. Ну что за дела? Говорю ей:
- Эй, кого мы сегодня хороним?
Мой голос звучит слабо, но уже похож на себя.
Сестра, взмахнув руками, порывисто восклицает:
-Дурочка моя, как ты меня напугала! Где была твоя голова? Пойти на такого громилу? Я чуть с ума не сошла, когда увидела тебя всю в крови!
Пусть говорит, пусть меня ругает. За ее словами чувствую любовь и она вливает в меня силы. Я ей нужна, я нужна Адаму. Хочу поскорее поправиться.
Спрашиваю, что с Оскаром. Она рассказывает, что сейчас он в полиции, на него заведено дело, двойное покушение на убийство. Выйдет он оттуда нескоро – это утешает. Говорит, что я родилась в сорочке, с такими ранами, как у меня выживает один на сто. Ох, позитивная ты моя! Ладно, постараюсь поверить, что мне повезло.
Вскоре Оливия уходит.
Дни сменяются неделями. Мне становится все лучше. Ко мне часто приходят Оливия, Адам и Клавдия. Приносят мне книги, цветы, фрукты. Я выздоравливаю.
Однажды Адам все-таки спрашивает меня, почему я оказалась на собственной помолвке с метательным ножом. Тогда я рассказываю ему о своем разговоре с мамой. И он мне верит. Просто потому что никаких разумных причин для моего поступка быть не могло. А еще потому что Адам меня любит. А когда любишь, не можешь не верить.
Вскоре перед самой выпиской ко мне приходит гостья, чьего посещения, признаться, я ждала больше всех - Аманда. Она выглядит по новому. Ее лицо как будто стало светлее, словно с плеч упало непосильное бремя.
- Здравствуй, Аманда,- говорю я ей.
- Здравствуй, Кира,- просто отвечает она.
- Как дела? – спрашиваю я. Глупый, ничего не значащий вопрос, но как много он значит для меня сейчас.
Аманда медлит, но вдруг решается:
- Я пришла признаться, что ты была права, Кира.
Она начинает говорить без умолку, как будто в ее душе прорвало плотину.
- Когда я вонзила в Питера нож, я была счастлива, так счастлива! Мне не удалось его сразу убить, но ничего. Я собиралась доделать начатое потом. Мне было жаль, что с тобой так получилось, но ты сама виновата. Ты хотела мне помешать, а это недопустимо.
Но потом я увидела, что произошло с Адамом. Он так терзался, я думала, что его сердце разорвется. Я была не в силах на это смотреть. Он не мог спать и не мог есть, он жил, как в бреду. Однажды я услышала, как он молился. Адам просил Бога не забирать тебя. Потому что если ты уйдешь, он уйдет за тобой.
Когда я услышала это, я как будто прозрела. Я так забылась в своей мести, что своими руками чуть не убила собственного сына. Мою единственную любовь. Мне было плохо, это был ад. Вот тогда я и поняла, что наделала. И ты не представляешь, как я теперь об этом жалею.
Глаза Аманды наполнились слезами, а мое сердце заполнила надежда. Вендетта закончилась. Она нас отпускает.