Страница 93 из 110
Глава двадцать седьмая
Елена сидела в кресле и хмурым взглядом следила за передвигающимся по их спальне мужем. На ней красовался белый банный халат, а волосы были влажными, поскольку первым делом, вернувшись в квартиру, Костя велел ей отправиться в душ и смыть с себя этот, как он выразился, «налет серости и трущоб».
- Только посмотри, в кого ты превратилась за эти три недели, что меня не было, - даже не пытаясь стереть с лица брезгливое выражение, сказал Волков, окидывая жену выразительным взглядом.
Сама Лена была с ним в корне не согласна, но решила, что спорить бесполезно. Ей в голову пришло, что мужа бесит не её одежда или прическа – нет, он хотел, чтобы она смыла с себя следы другой, счастливой жизни. Запах другого мужчины, который любил ей, и буквально за несколько часов до их встречи целовал так, что кружилась голова, а мышцы на животе подрагивали от неясного предвкушения и ощущения счастья.
Видимо, по этим же причинам её всегда спокойный и невозмутимый супруг нервно прохаживался по комнате, размышляя о чем-то своем и явно пытаясь прийти к какому-то своему решению.
- Мне бы наказать тебя, как следует, - вдруг выдал он, останавливаясь и разворачиваясь к Лене.
Которая слегка опешила от этих слов, но довольно быстро пришла в себя. И, приподняв одну бровь, поинтересовалась:
- Ты это сейчас серьезно? По твоему мне что, пять лет?
Константин развел руками в стороны:
- Ну извини, милая. Ведешь ты себя явно не как взрослый и разумный человек.
- И что же ты сделаешь? – хмыкнув, спросила блондинка, убирая за ухо одну из влажных, золотистого цвета, прядок, - Поставишь меня в угол? Лишишь сладкого? Какие там еще наказания практикуются у родителей к своим детям?
- Не паясничай, - поморщился Волков, - И не пытайся умничать. Тебе это очень не идет.
И снова он пытался делать это – принижать её, намекая на отсутствие разума. И если раньше Лену это задевало, а временами даже сильно ранило, то теперь же она просто наблюдала за ним с выражением вежливого любопытства на лице. Ефим сумел переубедить её, неоднократно доказывая, какая она уникальная и, что важно, умная девушка. И все попытки мужа пролетали мимо, не достигая адресата.
И Лена поняла – она больше не боялась его. У Константина больше не было над ней власти. Он мог говорить и делать что угодно – мог даже ударить её, если вдруг бы ему пришло в голову решить проблему таким варварским и низким способом. Девушке было всё равно. Она смотрела на мужа – и не чувствовала ничего. У Волкова больше не было власти над ней.
Она впервые за всю их семейную жизнь ощутила себя хозяйкой положения. Спокойная, как удав, Лена наблюдала еще какое-то время за теряющим самообладание мужем, прежде чем спокойно произнести:
- Я хочу развод.
Эти слова заставили Константина остановиться и бросить на жену недоуменный взгляд. Словно она сказала какую-то глупость.
- Развод? – переспросил он и покачал головой, - Нет, моя дорогая. Можешь выкинуть эти мысли из своей хорошенькой головки.
- Я не люблю тебя, - прямо заявила девушка, поднимаясь на ноги.
Волков пожал плечами:
- Меня это мало волнует. Ты – моя. И это не изменится.
- Да что ты всё заладил – «моя, моя». Я, по-твоему, что, вещь? Костя, я – человек. Живой, из плоти и крови. И я прямо заявляю, что жить с тобой не хочу и не буду. Что ты сделаешь? Запрешь меня здесь, а ключ выкинешь? Забетонируешь дверь, а еду будешь подавать краном через окно? Какой очередной гениальный план по получению желаемой игрушки ты придумаешь?
Когда Лена, выпалив эту тираду, замолчала, переводя дыхание, Волков холодно поинтересовался:
- Всё сказала? А теперь послушай меня. Ты – моя жена, и развод ты получишь только через мой труп. Мне плевать, любишь ты меня, или нет. Любовь – чувство весьма непостоянное. Сегодня она есть, а завтра её уже нет. Не самый надежный спутник, знаешь ли. Может подвести в самый неподходящий момент.
Девушка поймала себя на мысли, что уже слышала подобные слова. Их произносила её мать. Не слово в слово, но смысл её посыла был примерно таким же. Прагматики до мозга костей, помешанные на материальных благах и деньгах, они забывали о такой простой вещи, как чувства. И человечность. Им обоим этого не хватало. И Лена не хотела ни быть одной из них, ни даже иметь хоть какое-то отношение к этим роботам.
Прежде чем она успела хоть как-то отреагировать на слова Кости, тот продолжил, как ни в чем не бывало:
- А что касается моего плана – он довольно прост. Ты собираешь вещи – и уезжаешь в Швейцарию. Поживешь там, пока из твоего мозга не выветрится вся эта дурь.
- Что? Ты с ума сошел?
Лена решила, что ослышалась. Он просто не мог так поступить. Волкова знала, что у её мужа есть недвижимость за границей – в конце концов, многие бизнесмены и успешные люди выбирали в качестве страны для денежных вложений именно Швейцарию. Но она никогда не была там, и не хотела узнавать, какими активами заведует Константин. Тем более – таким способом.
Паника потихоньку начала подступать к ней. В родном городе у Лены был хотя бы минимальный шанс на то, что ситуация разрешится в её пользу. В конце концов, она могла сбежать – да даже через окно! Седьмой этаж блондинку не пугал – по крайней мере, не так сильно, как перспектива провести остаток жизни с Костей. Плюс – велика была вероятность, что Ефим будет её искать.
Всё это – все планы, схемы и стратегии, которые тучей роились в разуме девушки – перечеркивались всего одним словом. Швейцария. Без связи – супруг уже отобрал у неё телефон – без знакомых и друзей, в незнакомой стране. Как она сможет выбраться? Да и Грозный не будет знать, где искать, а сообщить она ему уже ничего не сможет.