Да здравствует Солнце!

К утру следующего дня Степана развязали. Когда он явился в свой барак, то заметил, что Якова нигде нет. Товарищи сообщили ему, что он умер накануне. Степан почувствовал, что две или три слезинки разом катятся по его щекам. С трудом он взял себя в руки. Его мучила мысль, что он не сделал для товарища всего, что мог, и потому виноват в его смерти. Однако долго горевать ему не дали.

По приказанию старшего унтер-офицера Степана присоединили к команде пленных, занимавшихся рубкой леса. Это была работа гораздо более тяжёлая по сравнению с очисткой отхожих мест. С раннего утра и до позднего вечера пленные валили вековые сосны.

Некоторые бедолаги, обессилев от холода и голода, к концу дня падали на месте и не могли уже более подняться без помощи. Когда более выносливый товарищ помогал упавшему встать, помогавшего немедленно начинали избивать прикладами или палками, приучая к тому, что на муки и смерть соотечественников нужно смотреть равнодушно.

Именно здесь Степан заприметил одного человека, с которым он мог совершить побег. Это был рядовой Михаил Пухов. На первый взгляд, он ничем не отличался от других пленных, но Степан был наблюдателен, и обратил внимание на одну деталь – это была выправка кадрового офицера, которую трудно скрыть. И взгляд у него был несолдатский – прямой, дерзкий и будто слегка надменный. В бараке Михаил Пухов держался особняком, ни с кем не дружил, в разговоры не вступал и на все вопросы соседей отвечал односложно.

Михаил был коренаст и не обижен физической силой, валил лес с утра до ночи без устали. Но однажды он замешкался, и если бы Степан резко не отдёрнул его в сторону, падающее дерево могло бы раскроить ему череп. Михаил оценил этот поступок и незаметно для охраны пожал Степану руку. Степан понял, что теперь на этого человека он может положиться, и вечером в бараке открылся перед ним.

– Ты, браток, выбрал себе правильного товарища. Со мной не пропадёшь. – прошептал ему Михаил. – Кстати, Стёпка-ложечник, я к тебе тоже присматривался. Скажу по секрету, наше с тобой дело может выгореть, так как мне удалось познакомиться с доктором в лазарете. Он нам поможет.

– Как тебе удалось? – удивился Степан.

– Очень просто, – с презрительной усмешкой отвечал Михаил. – Я ведь окончил классическую гимназию и по-немецки шпрехаю не хуже любого немца. А этот доктор, как выяснилось, хоть и немец, но уважает нашего брата. Когда-то он служил в своём военно–морском флоте комендором. В 1905-ом находился на борту германского крейсера и издали наблюдал Цусимское сражение. Он знал все подробности боя крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с превосходящими силами японцев. И он был настолько потрясён мужеством наших русских матросов, что на всю жизнь проникся симпатией к России и русским. Даже война его не поколебала. А теперь слушай мой план: завтра рано утром мы порознь пойдём в лазарет, как будто мы захворали. Остальное сделает доктор.

На следующее утро Степан сделал то, что ему велел Михаил Пухов. Он явился в большой деревянный барак, служивший лазаретом, и спросил доктора. Фельдфебель с нашивками медицинской службы записал его имя в журнал и приказал ждать. Лазарет был переполнен больными всех национальностей. Железные кровати стояли вплотную друг к другу, даже в коридорах. От тошнотворного запаха гноя, пота и лекарств было тяжело дышать. Наконец, доктор освободился, и фельдфебель отвёл к нему Степана. Он открыл дверь в кабинет и пропустил его вперёд, сам зашёл следом и стал искать что-то в стеклянном шкафчике. На кушетке уже лежал с закрытыми глазами Михаил Пухов, раздетый до пояса.

Доктор произвёл на Степана неприятное впечатление мясника. Это был мужчина в белом халате, лет пятидесяти, плотного телосложения, с лысой головой, могучей нижней челюстью, плотно сжатыми губами. Вместо глаз Степан увидел две узенькие щёлочки. Озноб пробежал по спине Степана. «Может, не тот?» – подумал он. Его догадка стала подтверждаться, когда доктор грубо крикнул ему что-то про симуляцию и ткнул пальцем на свободную кушетку.

Однако, стоило фельдфебелю выйти из кабинета, как доктор-мясник преобразился. Он быстро подошёл к двери, закрыл её на ключ, затем подошёл к Степану и дружески похлопал его по плечу. Михаил Пухов рывком вскочил с кушетки и тоже подошёл к Степану. Доктор стал быстро-быстро говорить по-немецки. Михаил переводил.

– В лагере каждый день умирает от болезней от десяти до двадцати больных, к сожалению, почти все они русские, – говорил доктор. – Ваше исчезновение никого здесь не удивит. Я оформлю вашу смерть сегодняшней датой. Оставьте на столе ваши жетоны. Все документы о вашей смерти будут убедительны, с соответствующими диагнозами, как положено. Искать вас не будут. У меня в шкафчике припрятаны два комплекта формы ландштурмистов, сейчас я вам их выдам. Солдатских книжек у меня нет, извините. Придётся вам идти без них. Я вам выдам только пропуск на выход из лагеря. Но пропуск будет иметь дефект, он старого, уже отменённого образца. Начальник караула лагеря – мой зять, он закроет на этот дефект глаза и пропустит вас. Я его предупредил. Но имейте в виду: ровно в десять утра он сменится, и начальником караула будет уже другой офицер. Поэтому вам следует поторопиться.

Михаил что-то ответил по-немецки и пожал доктору руку.

– Остерегайтесь полевой жандармерии, они повсюду ищут шпионов, – добавил доктор. – Советую вам передвигаться только по ночам и обходить стороной деревни. Я вам дам в дорогу карту и компас. Желаю вам счастливо добраться до вашей родины. Помоги вам Бог, камераден!