Недотрога

Эвьен с улыбкой вздохнул и выпустил меня. Тело возмущенно заныло. Тело требовало продолжения. Но мною овладело чувство неловкости и стыда. Эвьен-то не виноват в моих бзиках. Он хотел как лучше, хотел доставить девушке удовольствие.

— Извини, — прошептала я, пытаясь провалиться сквозь землю. Или хотя бы сквозь башню.

— Да ничего. Это моя вина, — ответил Эвьен.

Мы помолчали. С каждой секундой молчания неловкость нарастала. Она становилась все больше и больше, нависая над нами, как задница слона. И тут у меня громко заурчало в животе. Да, правильно, добей меня, мой неправильный организм. Давай теперь еще концерт в кишках устроим.

— Предлагаю поужинать, — вдруг с воодушевлением предложил Эвьен. — Давайте забудем все и пойдем ко мне в гости. Моя сестра замечательно готовит фехьи.

Я не знала, что такое фехьи, но кушать и правда хотелось, а стыдно теперь будет в любом случае: пойду ли я с ним или, извинившись, поспешу обратно в гарем — прятать дурную голову под подушкой в безуспешных попытках выкинуть все из головы и уснуть. С неловкостями вообще нужно бороться сразу, иначе они вырастают до неподъемных размеров и превращаются в фобии.

— А давайте, — весело сказала я, поднимаясь. — Я умираю с голоду.

Мы продрались сквозь кусты и поспешили в ту сторону, где жил посол. Честно говоря, довольно далеко, даже за пределами дворца: он слишком часто приезжал в нашу страну и давно уже купил себе дом в столице. Нам даже пришлось прокатиться в экипаже. Эвьен шутил, чтобы поправить отношения между нами, я смеялась, поначалу еще заставляя себя, а потом уже искренне. И все как-то начало налаживаться. Да и ужин был очень даже ничего. Неизвестные мне фехьи я так и не попробовала, но все и так было очень вкусно, тем более в таком милом и веселом окружении. У Эвьена было довольно много родственников, и далеко не каждый из них носил титул «Ле», так что часам к двенадцати ночи я уже чувствовала себя своей в компании эльфов: обсуждала проблему маразма у тысячелетних эльфов, возмущалась по поводу пенсионного возраста. Когда все слегка напились, Эвьен даже разрешил мне наплести ему косичек. А когда пришло время покинуть гостеприимный дом, эльфы принялись уговаривать меня остаться на ночь: было уже далеко за полночь. И я согласилась. Мне ужасно не хотелось тащиться обратно во дворец, будить сонную стражу, а потом еще и менять простыни, после того как Дэн позавтракал в моей постели.

В общем, я с удовольствием понежилась в чужой ванне, попользовалась чьей-то дорогущей косметикой, завернулась в нежный халат из эльфийского шелка и уснула, едва коснувшись головой подушки.

Вот тогда-то, в тишине и спокойствии гостевой спальни, это и началось. Ой, что мне снило-о-ось. Видно, организм взбунтовался, что ему не дали завершить начатое дело, и решил отыграться ночью. Сначала, правда, я просмотрела целую серию обычных снов: что-то про говорящих собак, печальных бесполых суккубов и шоколадные лестницы. Давно, кстати, не видела обычных снов. А потом началось ЭТО.

Гость оказался в моих объятиях как всегда незаметно. Я просто поймала себя на мысли, что поглаживаю его под… что? Это точно моя рука? И почему мне так приятно? Особенно слушать его прерывистое дыхание, время от времени сменяющееся хриплыми стонами. Потом горячие руки огладили мои плечи, потянули за завязки халата и раскрыли меня, словно подарок, завернутый в шелк. Его губы пробежались по моему животу, ухватили грудь, а зубы слегка сомкнулись на кончике. У меня перехватило дыхание. И почти сразу горячий язык заставил меня судорожно вздохнуть. Нежные руки заскользили по моему телу, собираясь подарить ему негу. Как и всегда, они были мягкими, ненавязчивыми и спокойными. Но меня словно подменили. Нет. Я так не играю. Хочу большего!

Я села на кровати, немного оглядевшись. Но все вокруг плыло и выглядело нереальным. Черты лица Гостя ускользали от меня, но сам-то он был здесь! Такой желанный, такой близкий и горячий. Не теряя ни секунды, я набросилась на него и поцеловала, практически впившись в его губы. Мне ответили. По спине пробежали мурашки, в животе что-то сжалось. Сильные руки притянули меня к себе, действуя все более и более уверенно. Правильно. Именно так. Я хочу, чтобы меня хотели. И чем сильнее, тем лучше. Хочу, чтобы по мне сходили с ума и больше ни на что не обращали внимания, пусть хоть земля трясется и небо рушится. Желай меня так сильно, чтобы хотелось переломать мне кости в объятиях.

Я целовала эти плечи, эти руки, что ласкали меня. Мы вдыхали родные уже запахи, и наши прикосновения словно бы горели на коже. Он все еще не решался войти в меня, по привычке с лихвой одаривая робкой нежностью. И я сама толкнула его на подушки, перекинула ногу и приняла в себя, вскрикнув от краткой боли, которую сама себе причинила. Какой же он горячий, какой искренний и отзывчивый. Мне почему-то очень хотелось, чтобы он положил руки мне на бедра и управлял мной ради собственного удовольствия. Но он закинул руки за голову и терзал спинку кровати, хрипло дыша. И это тоже было здорово. Сильное тело напрягалось, выгибалось подо мной, а я с жадностью пыталась поглотить его собой снова и снова, пока ноги не начали дрожать. Потом он уронил меня, и мы поменялись местами. Он взмахнул головой, чтобы откинуть волосы. Что-то мне это напомнило, но я почти сразу вновь об этом забыла. Мои колени оказались плотно прижаты к груди, а пальчики ног почти коснулись подушки. Неужели я так могу? Оказывается, да. И это чертовски приятно! Он входил глубоко и со вкусом, наслаждаясь каждым моментом и щекоча мое ухо горячим дыханием. Быстрее. Ну пожалуйста.

Я впилась ногтями ему в спину и попыталась им управлять. Сладкий мой, жаркий мой, как же все-таки ты меня понимаешь. Еще быстрее. И пусть мне будет немного больно. С тобой это не больно, это безумно хорошо. И я хочу снова и снова слышать этот влажный звук. Он так заводит меня!

Он выгнулся, застонал, а потом навис надо мной, пытаясь отдышаться. Этого слишком мало. Меня кольнуло легкое разочарование, но уверенность в продолжении растерла его в пыль. Я чувствовала, как он чуть подрагивает во мне. Еще хочу. Знаю, что рано, но хочу. Ты ведь можешь еще? А потом еще?

Я обняла его за шею и принялась покрывать поцелуями его лицо. Это было жутко неудобно в той позе, в которой мы были, и он позволил мне согнуть колени, обхватив его и не давая ему выйти из меня. Какой же он классный, какой сильный и крепкий. А запах у него и вовсе бесподобный. Мне хотелось вдыхать и вдыхать его бесконечно, но иногда нужно было все-таки выдыхать. Я огладила его по всему телу, пощипала за ягодицы, покусала за уши, почесала спинку и с огромным удовольствием запустила пальцы в волосы, стянув их на затылке. На меня возмущенно, но с улыбкой, поворчали. Потом мы снова целовались — наверное, целую вечность. И я сама не заметила, как он снова стал двигаться во мне, только теперь он не нависал надо мной, а даже немного откинулся назад. Кажется, он меня разглядывал. И мне от этого было очччень хорошо. Даже захотелось похихикать, но тут он стал двигаться как-то иначе, и смех застыл на полпути: я едва могла вдохнуть, содрогаясь от ударов волн то ли боли, то ли удовольствия, с ней граничащего. Нет, это не боль. Совершенно точно не она. Ни один нормальный человек не захочет продлевать боль, а я двигалась ей навстречу, извиваясь и дрожа, открывая рот в немом крике. По щекам моим катились слезы, мне хотелось еще и еще, хотя я чувствовала, что долго мое тело не выдержит. Иди сюда, обними меня, я хочу поделиться этим с тобой, мое чудо, мой божественный дар.