Страница 85 из 158
– Алло?.. – произнёс я ещё до того, как поднёс трубку к лицу.
– Шин, – сходу начал Ёске. – Надеюсь, я не слишком рано позвонил?..
Некоторое время я стоял молча, собирая по кускам сосредоточенность и адекватное восприятие мира. После чего неуверенно ответил:
– Нет. Нет, я уже давно проснулся. Говори.
– Хорошо, – Ватанабе облегчённо вздохнул, но сразу же напрягся вновь. – Шин. По поводу вчерашнего. Я себя дураком чувствую. В смысле… ты понимаешь. Мне не следовало так раскисать и… сводить к тому, что я наговорил.
Он нервничал. Всерьёз. Говорил рублеными, короткими фразами и постоянно запинался. День фестиваля доводил беднягу до нервного истощения уже с самого утра. Хотя, наверное, причина была не только и не столько в этом…
– Из меня, наверное, плохой друг, – тихо добавил он. – Я… боялся… Не доверял тебе в…
– Нет, всё нормально, я понимаю, – произнёс я механически, чувствуя, как волосы на голове шевелятся от подступающего страха. Страха перед единственной фразой…
Которую Ёске незамедлительно выдал:
– Но после того, что ты сказал вчера… после тех слов… Я понял, каким был глупцом. Никто не позаботится о Мегуми лучше тебя. Никто. И пусть я завидую тебе, Шин, но… впредь это будет светлая зависть. Честно. Главное, чтобы Мегу была счастлива…
Он говорил что-то ещё, но я не слушал. Оторвал трубку от уха и спокойно вернул на аппарат, покачнулся, с трудом сохраняя равновесие.
Желая услышать чей-нибудь голос – я подразумевал совсем не это!.. И не такого доказательства собственного существования я ждал! Не этих проклятых фраз… Не их обличающего смысла… И не сейчас!
Рваным движением я выдернул телефонный шнур из сети. Только этого оказалось недостаточно, чтобы погасить клокотавшую во мне дрожь: мрачно выругавшись, я смахнул аппарат на пол и пинком отправил его в дальний конец зала.
Собравшись с мыслями, я решил немного проветриться. Отвлечься от гнетущей действительности с её неоднозначными поворотами и подлыми ловушками, из которых, казалось бы, попросту не было выхода. Ведь я мог потерять – навсегда потерять! – лучшего друга и доверившуюся мне девушку. И ради чего?..
Что сказать, я избрал отличный способ отвлечения – и начал с очередного перебора в сознании всех самых неутешительных выводов… Оставалось только заранее поздравить себя с полным одиночеством и неприязнью окружающих!
Не позволяя себе больше думать – вообще! – я сбегал наверх и переоделся в уличную одежду. Покрасовался у зеркала, просто чтобы занять бунтующий разум, после чего вышел из дома и, даже не заперев дверь, безбоязненно пошёл в сторону деревни. Пешком, совершенно позабыв о верном велосипеде.
Но, на самом деле, разъезжать в это утро на двухколёсном скакуне, бездушной машине, не очень хотелось. Наверное, звучит глупо – но вокруг и без того хватало немых наблюдателей, безвредных, но крайне жутких в своём покойном молчании. Каждая травинка, каждый камень в преддверии фестиваля казались живыми и дышащими, смотрящими без глаз и нашёптывающими что-то неразборчивое без намёка на рот.
Безумие, чистое безумие расползалось сейчас по нашей долине. Наэлектризованное беспокойство передавалось по воздуху и укоренялось в каждой клеточке, в каждой трещинке и даже в самой почве.
И всё же… Всё же это был прекрасный день. Да, подобравшийся хищной кошкой в преддверии бури, но всё же по-своему изумительный – тихий, вольный… и какой-то особенно спокойный. Он внушал то странное чувство умиротворения, что сродни обречённому принятию реальности – абсолютное согласие с окружающим миром, с незыблемостью его законов и собственной бренностью. Он позволял не думать, этот день. Разрешал двигаться без определённой цели и слушать шелест травы. Идти вперёд, разглядывая зашитую кривыми зубцами гор застарелую рану горизонта. Идти… и всё. Просто брести по направлению взгляда.
Это было непередаваемо. Никогда прежде я не чувствовал себя так легко и беззаботно, как в эти короткие полчаса размеренной прогулки… И вряд ли почувствую подобное впредь.
Я с наслаждением вздохнул полной грудью – и вышел к опустевшей с минувшего вечера деревне.
Голова сразу же отяжелела, ноги, отказываясь повиноваться, замедлили шаг. Я словно бы врубился сходу в большущий невидимый студень – двигаться стало по-настоящему трудно, а в горло залез плотный колючий ком. И ни следа недавней свободы – только тяжёлые цепи страхов, тянущие назад… Здесь существовал совсем другой день фестиваля: сотканный из предрассудков и баек оживший ужастик, огромная лужа боли, ощерившаяся клыками больных наваждений. Порождение сотен человеческих умов, вымышленный мир одного дня. Не имеющий ничего общего с…
Водоворот моих мыслей прервался, стоило только сделать очередной шаг. Размышления, до этого мига свободно складывающиеся в логичную цельную картину – разлетелись в прах, размылись множеством крохотных вспышек.
А всё потому, что я услышал шаги. Равномерные выстукивания деревянных сандалий по мощёной камнем дорожке, совсем близко. Буквально за углом…
Я остановился. Прислушался, надеясь, что мне просто показалось, но, убедившись в реальности раздающихся звуков, робко шагнул назад. Мозг подсказывал: здесь и сейчас поблизости находится множество людей, и кто-то из них запросто мог выйти на короткую пешую прогулку… Но сердце, обрывая рациональные аргументы, забилось с бешеной силой. «Нет, никто из местных не стал бы гулять в этот день, не так спокойно и безбоязненно!», – пронеслось у меня в голове.