Страница 63 из 158
Превозмогая желание убраться из этого неприятного места как можно скорее, я поднялся на дрожащих ногах и вышел на небольшую веранду, примыкающую к отведённой для нашего с Мако чаепития комнате. Эта часть здания почти полностью покоилась на конструкции из балок и опор, так что каждый скрип пола под ногами всякий раз внушал в меня ужас… Но зато какой вид открывался с вершины Драконьей Сопки – описать всё его великолепие простыми словами не представлялось возможным! Вся наша деревня была как на ладони – с её милыми домиками, бескрайними полями и пушистыми крыльями лесов. Ближе к вечеру долина расцветала множеством крохотных тёплых огоньков, а уходящее за белесые шапки гор солнце ещё долго напоминало о себе неяркими, но запросто влюбляющими в себя пастельными красками. Всякий раз, оказываясь здесь, я отчаянно желал быть художником, иметь талант и возможность запечатлеть тонкую игру света на рисовых полях, подчеркнуть безмятежную леность облаков и вдохнуть в картину хотя бы толику того воодушевления, что чувствовал сам… Наверное, у отца это получилось бы без проблем… Наверное, он смог бы исполнить то, что мне было не по силам…
Усмехнувшись, я подошёл к перилам и слега нагнулся над ними, взглянув вниз, на гипнотизирующий своей сложностью деревянный скелет, что держал западное крыло резиденции Амамия. Потом взгляд автоматически ушёл в сторону, на кроны растущих вокруг деревьев, а затем и ещё дальше – вдоль тела сопки, к едва различимой отсюда главной деревенской дороге.
В который уже раз я ощутил лёгкий укол уязвлённой гордости: снизу этот дворцовый комплекс – при всём желании я не мог назвать резиденцию Дома иначе – был почти не виден, тогда как отсюда открывался вид на много миль окрест. Таким образом, знать отгородилась от нас, простых жителей, выстроив высокие стены и используя природную растительность как ширму, скрывающую жизнь Дома от посторонних глаз.
Легонько хлопнув ладонью по перилам, я отстранился и готов был уже вернуться в комнату, когда случайно заметил стоящую у одного из дальних окон фигуру. Это была Амамия Тоно – и она смотрела на меня. Холодно и отстранённо, как будто бы без малейшего интереса… Но всё-таки смотрела. Изучала меня. И от этого по телу пробегали мурашки – схожие ощущения испытывал, наверное, Персей при встрече с Медузой Горгоной. И я не мог сходу сказать, чей взгляд вообще был страшнее – обращающего в камень мифического чудовища, или же этой расчётливой женщины, матери Великого Дома.
Я передёрнул плечами, сгоняя давящее чувство волнения, и спокойно вернулся в дом. Но за стол сесть уже не смог – ноги вдруг отказались повиноваться. И в голове на пару мгновений стало гулко и пусто. Неужели я настолько боялся хозяйки этого древнего клана?..
Одна из дверей радостно прошелестела, и в комнате вновь возникла сияющая Макото. На вытянутых руках перед собой она держала иссиня-серое кимоно с добротной чёрной накидкой и накрепко привязанным к поясу клинком без гарды в простых деревянных ножнах.
– Вот! – довольно воскликнула Мако, так и не дождавшись моей реакции. – В этом ты можешь пойти на Фестиваль!
– Мако… Что это?.. – я постепенно обретал дар речи, хотя в голове до сих пор царил полнейший хаос. Умом я понимал, что сейчас может сказать девушка, но поверить в это просто не мог.
– Как что, Шин?.. – Макото, хихикнув, прижала принесённую одежду к груди. – Это мужское праздничное кимоно! Посмотри, какое красивое!
– Подожди… Где ты его взяла?..
– В папиной комнате, – моментально ответила девушка, и тут же перескочила к другой теме: – Думаю, тебе очень пойдёт! Будешь выглядеть в нём очень мужественно!
– Это одежда твоего отца?.. – я снова выдавил из себя лишь слабый вопрос. Энергичный напор Мако обезоруживал, но здравый смысл всё же пытался противиться этому наваждению.
– Да, – она довольно кивнула. – Я просто гениальный ребёнок, раз нашла применение этим вещам! А то так и висели бы за его алтарём…
«Во-первых, ты уже не ребёнок, а во-вторых, это богохульство и неуважение к мёртвым!», – хотелось сказать мне. Но тонкий голосок изнутри подсказывал, что втолковывать девушке что-либо бесполезно – она уже приняла решение и вряд ли его изменит.
Однако сам факт… Облачиться в церемониальное кимоно умершего при странных обстоятельствах главы Дома Амамия – от одной мысли об этом на душе холодело. Нет, не то чтобы я был суеверен в этом плане, просто… Наверное, я боялся реакции остального клана. Это ведь было прямое оскорбление ушедшему отцу семейства!
Дверь в комнату неожиданно для меня отворилась снова, и на пороге возникла Амамия Хитоми, утомлённая и чем-то явно недовольная. На ней была школьная форма – знак того, что старшая дочь Амамия только сейчас вернулась с внеклассных занятий.