Песни Лунных Птиц. Часть первая.

Тело моё начало двигаться автоматически, опередив будильник на добрых двадцать минут. Ритуальное умывание, завтрак, школьная форма… Всё это пронеслось мимо, пронеслось быстро и безболезненно. Пронеслось, оставив для меня в запасе целый час, чтобы добраться до школы. Это была прорва времени, но я побоялся задуматься о том, что в этом мире вообще можно успеть куда-то до срока – просто вышел во дворик, прикрыл за собой дверь и привычным движением вывел из пустующего гаража подаренный отцом велосипед. Как какая-то машина, настроенная на очевидный порядок действий, как марионетка, глядящая на себя со стороны с высоты того, кто дёргает за нитки…

Наверное, виной моей отстранённости было недосыпание. Скорее всего. Иначе не могло быть. Недосыпание. И перенапряжение.

Я всю ночь вслушивался в каждый шорох, искал взглядом лишние тени на потолке, боялся даже дышать, чтобы не скрипнула подо мной укрытая татами половица… Недосыпание?! После трёх суток сна?.. Его уж точно не было в списке того, что постепенно превращало меня в дрожащий соляной столп, движущийся только благодаря неимоверным внутренним усилиям…

Оседлав велосипед и забросив портфель в решётчатую корзинку, закреплённую у руля, я налёг на педали, выводя свой транспорт на широкую дорогу. Шелест гравия, хруст мелких камешков, запах росы, поднимающийся от зарослей высокой травы – всё это ощущалось мной заново, казалось незнакомым. Существует тысяча вещей, которые нам хотелось бы пережить без отупляющего чувства вторичности, прочувствовать, познать снова. Некоторые книги и фильмы, главные слова, абсурдные действия, тепло, растекающееся по всему телу за миг до первого поцелуя… Много, много чего… Но… Проклятье, не опостылевшая же прогулка на велике до ворот школы!

Я напряг мускулы ног, ускоряя обороты педалей, и невольно подивился напряжению, вдруг отдавшемуся в пояснице и икрах. Поначалу это показалось нелепостью, но услужливая память снова напомнила о нескольких днях обморока, больше похожего на кому – телу приходилось переучиваться принимать нагрузку и распределять её, потребляя залежавшиеся резервы энергии…

Тем временем велосипед вынес меня за пределы небольшого участка, застроенного жилыми домами и окружённого высокой каменной стеной, и я вдруг задержал дыхание, восхитившись красоте и зелени рисовых полей, тянущихся по обе стороны от дороги в пропитанных влагой низинах. Это зрелище не могло не восхищать, не могло не давать крыльев из незримой ткани восторга, о которых так часто говорил отец. Именно поэтому он подарил мне велосипед, а не, скажем, такой модный в наше время мотоцикл – для того, чтобы я силами своих ног летел по этой дороге, всем телом чувствуя сопротивление воздуха и трепет рубахи за спиной, там, где подрагивали невесомые светлые крылья…

Дорога возвышалась над полями на пару-тройку метров, позволяя глядеть далеко окрест, на громадные туловища гор и подёрнутые стекающим вниз туманом шапки холмов, зелень деревьев и зыбкую лазурь прячущихся вдалеке небес. Тонкая нить реки кралась по левую руку, огибая пятёрку небольших домиков из камня и дерева, минуя тень старой водяной мельницы. Дальше она резко поворачивала в сторону дороги, шла наперерез, истощая площади ближайших полей, а потом и вовсе ныряла в каком-то атакующем движении, продираясь сквозь насыпь под внушительным деревянным мостом. Я любил эту реку, любил её неторопливое, но уверенное движение, любил её дыхание, нежно обволакивавшее каждую ссадину ещё каких-то семь-восемь лет назад… С тех пор многое изменилось: я больше не сдирал в кровь коленки и ладони, не кувыркался вниз головой через ограждения дороги. Да, изменилось очень многое, но река – река осталась неизменной, со всеми её игривыми плесками, с заброшенной мельницей, с мостом из тяжёлого светлого дерева.

Далеко впереди показались первые постройки современного стиля, в основном двухэтажные коттеджи, лишённые минимальной декоративной ценности, среди которых совсем редко показывались традиционные домики из камня и дерева. Неподалёку от посёлка красовалась построенная полгода назад автобусная остановка. Прямо за ней будто бы из самой земли вырастал небольшой продуктовый магазинчик, в котором приезжие могли купить что-нибудь из местных яств, а деревенские жители – приобрести товары из расположенного за ближайшими горами города.

У магазинчика я притормозил, чуть свернул, пытаясь придать себе наиболее внушительный вид. Это была привычка… та самая, что толкает к действию без осознания, просто сводит мускулы, заставляя повторять кажущиеся совершенно бессмысленными действия.

– А, Шин, это ты, – из небольшого гаража, сиротливо приткнувшегося к магазину, показался высокий парень в школьной форме. У бедра он вёл велосипед, немногим уступающий по размерам подарку моего отца. – Можешь не стараться выглядеть героем, сестра ещё спит.

Не дожидаясь ответа, он бросил свой рюкзак в мою рулевую корзину и вышел чуть вперёд. И продолжил, не оборачиваясь:

– За эти дни, когда ты не принимал всякие нелепые позы перед нашими дверьми, сестра разучилась вставать раньше меня. Можешь не ждать…

– Я просто задумался, – мои слова были похожи на извинение. И это смутило нас обоих.

– Ладно, Шин, не принимай всё так близко к сердцу, – юноша поскрёб пятернёй в затылке, по-прежнему стоя спиной ко мне. Видно было, что моё поведение совершенно сбило его с толку. – Мы просто беспокоились о тебе. О тебе и о Мегуми. Мы с сестрой искали её все эти дни… Знаешь, от этих полицейских отрядов нет никакого прока…