Страница 17 из 124
Рэн уже ждал меня за столиком в углу, где было потише. С нашей последней встречи прошло больше пяти лет он практически не изменился. Невысокий, одного со мной роста, кареглазый шатен. Внешность у него была вполне приятная и еще в школе отбоя от одноклассниц не было, да вот характер… Нет, в плане повседневного общения он как человек мне нравился, в душу не лез и всегда поддерживал, но во всем, что имело отношение к работе Тьюринг проявлял небывалую наглость, я бы даже сказала нахальство, упорность, дотошность. В нашем вузе, Центральном университете правозащитных наук, на выпускном курсе преподаватели даже в шутку спорили, кто из нас с Рэном выйдет худшим следователем/адвокатом, что интерпретировалось как «лучший профессионал». На этой почве мы и сошлись еще в школе, два фанатика разнообразных правовых наук. Вот только потом выбрали разные направления, я — следовательское, а он адвокатское.
Благодаря разнообразным техническим приспособлениям, как виртуальная связь, я, конечно, имела радость пообщаться с другом, но вот так, вживую мы увиделись впервые за пять лет.
— Рэн! — я весело, несмотря на мигрень, помахала я.
— Айра! — он широко улыбнулся и подскочив, обнял и закружил. Мне тоже, конечно, приятно его видеть, но вот голове не приятно.
— Пусти, зараза, у меня ж голова болит! — возмутилась я.
— Что этот самый, ну как его, ВДВ или КМС… — издевательски нахмурился адвокат. — А я думал давно уже против этого лекарство изобрели… Все же женщины- жутчайшие существа!
— И поэтому ты до сих пор не женат, — оценив немного помятую рубашку и легкую щетину, поддела я.
— Я немного не женат! — поднял Рэн палец, — даже можно сказать, что почти женат.
— Когда успел? — я дружески хлопнула его по плечу и набросилась на заказанную Тьюрингом для меня еду. А ведь помнит, что я люблю, спустя столько лет…
— Да ты не поверишь, кем она работает!
— Колись уже- хмыкнула я.
— Клоуном в цирке. Эй, нечего так громко смеяться, это может быть, моя судьба. — я уже сползала под стол от разобравшего меня хохота.
Дело в том, что Рэн очень сильно боялся в детстве клоунов и поэтому никогда вместе со мной в цирк не ходил и чтобы как то его вытянуть я подговорила одного знакомого обрядиться как касиопеец, которые все поголовно пророки, и нагадать другу личное счастье с девушкой клоунессой. А Рэн подумал, что мой незадачливый приятель. не касиопеец, а любитель односторонних связей, и с кулаками погнался за вопящим о любви к девушке в гриме парне. В конце этого одиозного забега, приятель споткнулся и упал, а сверху с кулаками налетел консервативный Тьюринг, которого приняли «за этого»… А на стадионе неподалеку от основного театра задыхалась от смеха я, пока меня «жертва любви» не заметила и бежала тогда уже я. Быстро бежала от орущего дурным голосом парня. Было нам тогда лет по десять, но этот забег мне припоминался с поразительной частотой. Несмотря на возмущенный вид, друг не выдержал и заржал вместе со мной, так мы минут пять умирали от смеха, наконец, вытирая слезы, продолжили разговор.
— Хоть на свадьбу пригласи, — широко улыбаясь, попросила я.
— О чем речь, я уже своей Мари все про тебя рассказал, а то она ревнивая до ужаса…
— Вечно тебя, Рэн, тянет на темпераментных девушек. — заметила я.
— А у тебя как с личной жизнью, все еще отпугиваешь кавалеров походами в спортзал? — с этим связанна тоже была отдельная история. На своем следовательском потоке волей судьбы я была единственной девушкой. Естественно, парни со временем перевстречавшись с половиной университета, обратили внимание и на меня. А меня тогда кроме учебы мало что интересовало, так что отваживать незадачливых, а часто и настойчивых кавалеров приходилось Рэну, как лучшему другу. В конце концов, его это достало и он заявил, чтобы со своими ухажерами я разбиралась сама. Вот тогда и был придуман этот вариант со спортзалом, но, как выяснилось, хорошей физподготовкой обладала не я одна… Впрочем, это история уже другая.
— Зачем же сразу спортзал? — я ухмыльнулась и откинув полу куртки предъявила табельный бластер.
— Да ты опасная личность! — шутливо восхитился друг.
— Ладно, давай теперь по работе. — улыбка пропала с моего лица. Я быстро ввела Рэна в курс дела и теперь озвучила свою просьбу. — Рэн, ты знаешь, что я редко о чем-то прошу, но склони своего подзащитного к сотрудничеству. Улик там предостаточно, а так я в свою очередь похлопочу, чтобы ему условный дали.
— Я ознакомлюсь с делом, потом дам ответ. — решил, наконец, адвокат. — Но если все настолько серьезно, как ты говоришь, почему до сих пор кроме моего подзащитного никто не арестован?
— А кого арестовывать Рэн? — я насмешливо вздернула бровь и развела руками. — Убийцы вообще не оставляют никаких улик, а трупы, как ты знаешь, не склонны делиться сведениями.
— Да уж, дельце темное. — Тьюринг задумчиво и постучал пальцами. — Ладно, о работе завтра, я сейчас уже не соображаю ни черта. Рассказывай, давай, как, чем живешь.
— Да что рассказывать. Сам знаешь, с моей работой время редко на что-то другое бывает.
— Понимаю, я и сам с Мари по работе познакомился. Ее обвиняли в краже животных из цирка.
— Что за бред! Кому они вообще могут понадобиться.
— Как оказалось и такие есть. — хмыкнул Рэн и мне была поведана животрепещущая история о храбром рыцаре Тьюринге и деве Мари.
Разошлись мы с Рэном спустя где-то три часа. У каждого накопилось столько всего интересного, что поговорить о чем было. Друга я в подробности своего перевода на Кернию не посвящала, он думал, что сюда я перешла просто на более выгодную должность и разуверять его мне не хотелось. С Рэна станется пойти и поругаться с Мэрком, хоть и прошло уже столько времени, а я другу лишних неприятностей не хочу, с адвокатской карьерой у него их и так полно.
Когда я добралась домой, сил делать что либо уже не было, мне кто-то звонил на коммуникатор раз семь. Потом заряд вышел и звонить перестали. С трудом поднявшись и глотнув каких-то болеутоляющих я опять погрузилась в полуспящее состояние, а утром меня ждал сюрприз, да еще какой!
Голова все так же раскалывалась. Мигрень обычно растягивалась у меня дня на три, а потом так же внезапно исчезала. Доктор, к которому я попала совершенно случайно, сказал лишь, что головные боли у меня начались от сильного нервного потрясения. И я, кажется, даже знаю от какого. Когда меня переводили и готовили бумаги на Земле я просто заперлась в тире и выстреляла ящик патронов, искренне надеясь, что выстрелы заглушили всхлипывания. Потом, когда истерика прошла, на меня навалилась апатия и я с двумя бутылками центаврианской джаги (учитывая, что я вообще не пью) поехала к одной знакомой, переселенки с Зиры, и мы вместе уговорили выпивку. За апатией пришла злость и когда заранее купленный генерал зачитывал в кабинете у Мэрка приказ о моем переводе я внимательно выслушала, покивала даже, а потом выговорила ему все, что думаю о продажности чести мундира и о других нелицеприятных вещах… Генерал тоже был не ликом шит и в ответ назвал меня «дилетанткой, желающей всего добиться через постель». От того, чтобы не дать этому «поборнику нравственности и морали» по лицу и вылететь из полиции со свистом, меня удержал Мэрк, сжимая руки в каком-то захвате. Апогеем всему стал наш скандал с Мэрком в космопорту, на который с интересом смотрел весь персонал и отправляющиеся. Но такая чудесная терапия дала свои плоды, на Кернию я прилетела с новыми силами, стойким желанием работать как можно больше и ненавистью к Мэрку, из-за приставаний которого я, собственно, здесь и очутилась.