Страница 9 из 56
(Автобиография лошади)
Я — Шулер.
Ничего не подумайте, к крапленым колодам и тем славным четырем мастям, где червы, пики, незвенящие бубны и несъедобные трилистники, ни малейшего отношения не имею. Масть моя: темно-рыжий, и никакого крапа на ней нет и не полагается. Не говоря уж о том, как тяжело сдавать карты копытом, да еще при этом и передергивать.
Да, я — Шулер, от Шутихи и Клермона, — чистокровный ирландский верховой конь, лучший из всех рыжих двухлеток, когда-либо выставлявшихся на ярмарке в Дроэде. Держу пари, это так и есть, ибо слово в слово так говорил папаша Джимс, мой первый конюх, растивший меня с пеленок до этого самого рынка.
Родился я, не разбираюсь в ваших тысяча-числах, весной, на прекрасной конеферме в графстве Клэр, принадлежащей настоящему джентльмену Реджи Фитцджеральду.
Двух лет отроду, как я уже поминал, вместе с партией лучших коней нашей фермы, я был отвезен в Дроэду и куплен с аукциона "проклятыми англичанами", как говорил всё тот же папаша Джимс, напутствуя меня в дорогу и одной рукой пряча в карман деньги, а другой утирая слезы.
Дорога оказалась неблизкой. Мы на пароме переправлялись через Северный пролив из Белфаста, а после, проехали еще добрую половину всей Англии, пока я не прибыл к своему новому хозяину.
"Хозяин" — такое сладкое слово. Сладкое и в меру твердое, словно сахарная косточка, — говорил мне один полусумасшедший пес на живодерне (это когда я стал ненадолго бродячей лошадью, но об этом позднее). Так вот, тот облезлый испанец,* до последней минуты, наверно, вспоминал своего первого хозяина "его теплые шершавые ладони, такие мягкие, если хозяин гладит по голове и говорит: "Хорошая собака, Бобби. Ай, молодец!"
Не знаю. Поэтические чувства меня обошли. Может, всё дело в том, что я не собака, но пришлось убедиться: на поэзию способны и лошади, сам слышал. Значит, это именно мне не дано…
(* Шулер имеет в виду породу собаки — спаниель. (“испанский” (фр.))
Впрочем, отсутствие сентиментальных воспоминаний, может кое на что сгодиться. Я-то сиганул тогда через ограду бойни и был таков (с переломанной ногой, правда, но об этом позже), а тот верный пес… Впрочем, он был уже старый. Не столько по зубам, как по мыслям. И уж очень хорошо воспитан. Через забор он просто не мог…
Ладно, это не важно сейчас. То есть, теперь. Теперь — уже не важно. Вот так.
Мой первый хозяин… Мистера Реджи я не считаю, ведь он был нам вроде отца, ну, как-то так, наставник. А первый — тот, кто купил меня с аукциона в Дроэде, или вернее, тот — для кого.
Сразу скажу, это важно. У людей по всякому может быть с первой любовью, а для лошадей и собак это фантастически важно. Если не повезет в первый раз… Запомниться, с гарантией, на всю жизнь.
Короче, ничего такого, что полагается, я не помню о своем первом хозяине. Ничего, о его "скупой ласке" и "теплых шершавых ладонях". Потому что моим первым хозяином стала хозяйка.
Мисс-Милли-Мидлфорд, молодая и хорошенькая, очень мягкая издали и состоящая вблизи сплошь из одних углов. Очень острых, ко всему прочему. У нее были тонкие острые ручки, острый голос, острейшие колени и шпоры, и при этом она маниакально боялась скакать галопом
"Ах, нет, ах, нет! — говорила мисс-Милли, — Даже не уговаривайте, это не для меня. Если он поскачет (это я имелся в виду), то как же я узнаю, галоп это или лошадь взбесилась? Он может понести, я этого и боюсь."
О..! Какая ложь… Она боялась не "этого", а абсолютно всего. На рыси ее "трясет", это на моей-то чудесной ровной рыси! Шагом — "слишком медленно", любой другой аллюр — "слишком быстро". В итоге: "Шулер, стоя-а-а-ть!!" — дикий визг. И шпоры… А я — в галоп.
Вот и вся история любви и взаимопонимания.
Доконала меня охота на лис. Меня, или мисс Милли, не знаю, но то был первый случай, когда наши взгляды совпали.
Утро. Собаки, лошади. Весь цвет местного дворянства. Рога трубят! Мы выезжаем…
Всё шло неплохо, пока мы скакали по лугам и канавам, загоняя несчастных собак, бежавших впереди нас. Но потом подняли лису. Темп погони стал возрастать не по нервам мисс Милли, и я, наученный опытом предыдущих охот, знал, что сейчас мы свернем в лесок, заедем на какой-нибудь холм, будем слушать голос охоты и собирать цветочки: я — губами, а хозяйка — ручками. Так и случилось.
Мы свернули с поля и вскоре уже ехали шагом среди зеленых тисов и буков… А, какая мне разница: и те, и те есть нельзя! Но пока мы высматривали полянку, где можно в свое удовольствие попастись (хотя честно сказать, я рвался туда, на поле. Пусть по канавам, но так интересно!) пока, значит, мы тихо ехали в стороне от охоты, мне прямо под ноги выскочила лиса.
Лиса! Повторяю, если не всем понятно. Мокрая, словно сено в плохую погоду, явно только что перешедшая ручей и сбежавшая от собак, наша лиса выросла из-под земли перед нами с мисс Милли.