Страница 8 из 121
В общем, так мы с Севой и познакомились. А потом уже сдружились, сначала на фоне защиты от двух боевиков (знать бы, что все только начинается!), и уже потом на почве любви к науке. Вот так необдуманно Лист влип до конца учебы по моей вине и теперь рискует каждый раз по дороге в академию и обратно (ибо в академии его бить не будут). Зато я получила в друзья самого благородного из алхимиков. Вот.
— Мда. Я прямо роковая женщина, — рассмеялась я.
— Ну, роковая или нет, но внимание привлечь умеешь.
— Ага. Мне бы это внимание отвлекать научиться, — проворчала я.
— А ты помалкивай и все хорошо будет. Ты зачем на Озима опять оскалилась?
— Ну знаешь! — не выдержала я.
— Знаю. Пинать себя ногами ты не позволишь никому, — вздохнула подруга. — А за отца вообще глотку перегрызешь.
— Зря я, да?
— Ты просто про себя считай, пока не успокоишься.
— Это до скольки же считать придется!
— Зато рот будет занят.
Рот у меня и сейчас был периодами занят купленной в лавке слойкой с засахаренной сливой. Ее я и уминала за обе щеки, жмурясь от удовольствия и радуясь, что так и не смогла разгрызть злосчастную плюшку. Уля уплетала жутко жирное, вредное и безбожно вредящее фигуре пирожное с масляным кремом. Крема была двойная доза, так как мастер Римке, увидев скорбный вид девицы, решил помочь ей, чем мог.
— Слышала, что Дорхе удумал?
— Думаю, ты слышала больше, — облизывая с пальцев пудру, кивнула я.
— В общем, он после той лекции к директору потопал и выбил у него полевую практику для алхимиков и лекарей.
— То есть? — не поверила я своим ушам. — У нас полевой практики отродясь не было. Ну, если поход за гербарием осенью не считать.
— У нас была, — скривилась Уля. — Мы по весне травы запасаем.
— И директор так легко сдался? — зная мастера Кинара, сложно было поверить, что тот пойдет на поводу у первого встречного.
— Оказывается, по Уставу академии "навьи расы" преподаются всем факультетам в равном объеме и экзаменуются тоже, — огорошила меня Уля. — Просто со временем нам упростили материал, сократили часы и заменили полевую практику на банальный зачет. А я еще думала, чего нам пять лет эту муру читают? Ведь рас не так много.
— Ну, мы же не боевики, — пожала я плечами. — И навь уже не та, что раньше. Да и Аким с нами по полям бы не носился.
— Теперь, чувствую, гонять нас будут все лето и следующий год.
— Лучше, чем сколиоз на лекции зарабатывать.
— Да я с таким, как этот Дорхе, готова хоть весь год на полевой практике проторчать, — вздохнула Уля.
Мда. А еще час назад терзала несчастный пирожок. Я же говорю, беды из Улиного сердца быстро выветриваются, как и мысли из головы. Ну, учитывая какой у нее в голове сквозняк, это не удивительно.
— У тебя лекция?
— Окно, — отмахнулась я.
— Везет.
— Не скажи. Болтайся теперь без дела.
— Домой сходи.
— Лень, — честно призналась я. — Пока туда дойду, нужно будет уже назад топать. Я лучше в теньке посижу.
Где-то под ногами кто-то громко то ли всхлипывал, то ли похрюкивал. Так как хрюкать на городских улицах было некому (хрюшки сидели по домам и хрюкали только на отведенной для них территории), мы с Улей стали искать источник хныканья. Источник нашелся за витыми воротами одного из дворов в виде пятилетней девчушки с разбитыми коленями и донельзя несчастным видом.
— Мартушка, а что у тебя стряслось? — засюсюкала Уля, вспоминая, что она лекарь, хоть и будущий.
— Котик убег... — шмыгнула носом девочка.
— Какой котик? — не поняла Уля.
— Любой, — подсказала я.
Коты, собаки и даже голуби старались ретироваться или слиться с ландшафтом, стоило Марте выскочить на улицу. Пятилетняя девчушка сосредоточила в своем хрупком тельце столько любви и ласки к братьям нашим меньшим, что долгое нахождение в ее объятиях могло стоить зверушке жизни. Или, как минимум, душевного здоровья. Видимо, какая-то залетная и неосведомленная о существовании Марты кошка попала девочке в руки, но, осознав, во что она вляпалась, решила уносить свои ноги, пока еще на это оставались силы.
— Я просто хотела с ней поигйять, — всхлипнула Марта.
"Игйяла" с животными Марта в дочки-матери, так что рвение животного смыться подобру-поздорову лично мне было понятно.
— А с коленками что? — спросила я, отрешившись от дум тяжких.
— Я ее хотела поймать.
— С прыжка? — с пониманием уточнила я.
— Да.
— Мда... — глубокомысленно протянула я.
— Тебе бы ножки помазать чем-нибудь, пока бяка какая не пристала, — наставительно продолжала Улька.
По своему опыту знаю, что к детям, с которыми не сюсюкают, "бяка" если и приставала, то вскоре сама отставала без вмешательства в это посторонних. Приставала пресловутая "бяка" как раз к детям, выросшим в стерильности и опеке. Но Ульяна у нас почти лекарь, ее мои доводы не проймут. Так что предложение промыть ноги Марте водой из фонтана я благоразумно проглотила. Иначе Уля меня там притопит в праведном гневе за попрание для лекарей священной Ее величества ГИГИЕНЫ!
— Давай-ка пойдем в ратушу, — протянула я девочке руку. — Там мастер Селевар тебе мазькой помажет, водичкой промоет, и будет все хорошо.
— У него мазька счипает, — замотала головой Марта.
— А я тебе потом леденец куплю, — закивала Уля.
— У тебя же пара, — насмешливо щурясь, напомнила я.
— У меня больной! — гордо выпятив грудь, сообщила Уля, патетично указывая перстом на Марту.
Ну да, знаем мы этих больных. Это скорее у Ульяны зависимость в острой форме, "начальник городской стражи Бус" называется. Я со вздохом потянула Марту на себя, помогая девочке встать на ноги, но увы, как выяснилось, колени у нее саднили очень сильно и идти сама она не могла. До ратуши мы тащили Марту по очереди, но у ворот казармы роль "скакуна" подруга благородно передала мне. Ну да, ей тут встреча с мечтой светит, а она с ребенком на спине шагает. Марта ловко перебралась на спину ко мне и мы пошагали дальше. Величественная Ульяна, сгорбленная я и веселая и болтающая ногами Марта.
Казарма встретила нас ароматами конского пота и того же происхождения навоза, шуршанием опилок под ногами и грохотом стали на задворках. Удачно мы зашли. Как раз застали тренировку.