Страница 40 из 121
Сессия неотвратимо приближалась к еще надеющимся на чудо студентам. Оные носились по двору и коридорам академии в надежде досдать, пересдать, выплакать, выклянчить зачет или, на худой конец, взять преподавателя измором. В нашем алхимическом крыле царил тот же бедлам, что и в других, только магии было в разы меньше. Но от этого не менее весело. И сейчас во дворе возле нашего крыла было весело. Я бы даже сказала — очень весело. В небе носились ласточки, с писком гонялись за комарами, то ныряя в облака, то снова появляясь на синей глади. И солнышко на небе тоже было, и небо было... сначала было синим, а потом мерзкий грязно-лиловый дым все испортил. Комары, видимо, почуяли первые, что что-то неладно, и поспешили ретироваться, следом за ними смылись ласточки. Зато лужайка мягкая, свежевскопанная и щедро политая. Последнее, кстати, подпортило мое блаженство, а потом мастер Нука испоганил все окончательно.
— Данна, сколько пальцев у меня ты видишь? — нависая надо мною, осведомился наш косматый химик.
Вопрос с подвохом. У мастера отсутствует мизинец, так что если студент говорил «пять», то все — сотрясение мозга налицо. Я перевела взгляд с изгаженного дымом неба на руку мастера:
— Если вы снова не лазили к плотоядным ящерам в клетку, то пальцев, как и прежде, четыре, — сложив руки на пузике, отозвалась я.
— Да, ваш юмор на месте, думаю, что и со здоровьем все в порядке.
Мастер каркающее рассмеялся и протянул руку, помогая подняться. Рядом со мной лежал стол и остатки стула, вокруг блестели и переливались осколки оконных стекол. Студенты медленно сползались к мастеру, отряхиваясь от пыли, сажи и прочего мусора, который вынесло из лаборатории вместе с нами. В прямом смысле вынесло, через окна взрывной волной. Мастер пересчитал наше немногочисленное поголовье служителей науки и, махнув нам рукой, потопал в корпус.
Вот скажите, зачем писать на реактивах что-то вроде "более четверти унции в раствор не вводить"? Я понимаю, что это для безопасности. Но это же студенты читают! Наши, пытливые, незакомплексованные и широко мыслящие. Вот что будет, если ребенку сказать, что нельзя брать синюю книгу? Вот все можно, а синюю нельзя. Да он из кожи вон вылезет, а до синей доберется! Так и моим сокурсникам захотелось во время практической работы выяснить, что будет, если ввести в кислоту чуть больше положенного по инструкции гремучего порошка. Только понятие "чуть больше" у каждого свое. Кто одну крупинку добавил, кто две. А Клим пошел дальше и сыпанул... все, что было во флаконе. Увидев это, я с криком "тревога" сиганула под парту. А потом уже смутно помню все происходящее. Меня вместе с партой подняло и вышвырнуло в окно. В себя я пришла уже на клумбе, под до неприличия безмятежным небом.
Хвала богам, что наша лаборатория разместилась на втором этаже, а не в подвале. Ведь контур удержал бы взрыв и стены бы не пострадали. Только вся суть в том, что, не найдя выхода, сила взрыва скрупулезно бы впечатала в кладку наши тушки, попавшиеся на ее пути. Здание бы устояло, лаборатория бы уцелела и самовосстановилась, осколки бы вымели, а стены отмыли. Но мы! А что мы? О нас бы новый лектор сообщил следующему курсу и потом каждый год всем бы рассказывали, как опасно не следовать инструкции. Стали бы мы наглядным, так сказать, пособием. А так только шишек наставили, окна в лаборатории заговорены не были.
— Мастер Нука! — раздалось за нашими спинами и из портала вышел директор. — Что у вас там стряслось?
— Внештатная ситуация, — развел руками Нука. — Знаете, как бывает...
— Знаю! — гаркнул Кинар. — Здание от вашей "внештатной ситуации" от фундамента чуть не оторвало.
— Так не оторвало же, — себе под нос буркнул обиженный Нука.
— Прекратите разрушать академию! — взвился директор.
— У нас отдельное крыло! — вежливо огрызнулся мастер. — Так что навредить главному зданию мы не можем.
— Вы? — взвизгнул Кинар. — Вы! Я же запретил студентам брать взрывчатку в кладовой! Из года в год ваши научные изыскания вгоняют в панику весь Нуир и близлежащие деревни! Мы только уладили прошлый конфликт!
— Те пчелы случайно мутировали! — открестился от своей вины Нука. — Эликсир был не по правилам сделан! Производственный брак, я тут при чем?
— Да? — Мизгирь Кинар плавно перешел с баса на фальцет. — То есть, по вашему, двухметровые пчелы, слетевшиеся на поля, это мелочи?
— Ну не отработали мы дозировку, — спокойно отмахнулся Нука. — Но исправились же. И работоспособность роя возросла.
— Ага! — уже заметно охрипшим голосом отозвался директор. — Зато удои у скота упали всемеро! А почти все собаки заиками стали!
— Путь научных изысканий тернист, — вздохнул Нука.
— А эта проклятая богами людо-рыба? Тоже случайно мутировала? — потея от натуги, заорал директор.
— Студент Катрим сам виноват! Нечего пить что ни попадя, — отмахнулся от начальства Нука.
Мы молча давились смехом, сгрудившись за спиной мастера и придерживая помятые части тела. У меня, например, болел бок и я растирала его в надежде, что перелома не будет. Хотя, кости у меня крепкие.
— Мастер Нука! — снова вернув голос, заорал директор. — Я запрещаю вам подвергать жизни студентов риску!
— А если риск будет личной инициативой? — встрял отошедший от контузии Клим.
Мы, алхимики, вообще отходчивые, и от травм быстро отходим, и в мир иной, в случае чего, тоже почти незаметно. Директор тем временем давился рвущимися с уст ругательствами, но так как нецензурно браниться при студентах было зазорно, несчастному оставалось багроветь лицом и зло сверкать глазами. К слову, директор маг сильный, и то, что мы пупырчатыми жабами не разбежались по лужайке, говорит о его немалой выдержке и человеколюбии. Директор все-таки выругался (беззвучно и на древнем языке) и, пыхнув напоследок сизым маревом пространственного перехода, скрылся вон с места алхимического произвола. Да, с фанатиками спорить бессмысленно.