Страница 21 из 75
— О, наконец, Ратмир решился. Поздравляю дружище! Представь, Соня, он все уши мне прожужжал о желании ближе познакомиться с тобой. Ты что ему ответила?
— Согласилась, — исподлобья посмотрев на друга детства, сказала я и почувствовала, как к лицу прилила кровь.
— Счастлив, навечно счастлив! — растянув рот до ушей в лучезарной улыбке изрёк Ратмир, а Марк по-дружески похлопал его по плечу.
Мы еще немного прогулялись по эстакаде, и ребята проводили меня домой. Гости ушли, родители покинули гостиную. Я поднялась наверх, в спальню, и села перед зеркалом. Стук в дверь раздался неожиданно.
— Привет, дочь, — войдя в комнату, мама уселась в кресло. — Сегодня родители Марка рассказали нам о чувствах того молодого человека, Ратмир. И о том, что именно он подал прошение о браке с тобой. Они знают его с положительной стороны и просили не препятствовать, если ты согласишься на его ухаживания. Вы обсуждали это с тем молодым человеком?
— Да, — ответила я.
— Ты согласилась?
— Да, он приятный и… симпатичный. Я хочу, чтобы он ухаживал за мной.
— Семечко, он занимает очень высокий статус в нашем обществе. Хорошенько подумай, прежде чем соглашаться.
— Мама, я подумала. Я не говорила тебе… Один марианец, Дирэн Адо, хочет, чтобы я стала его наложницей. Мне лучше быть с Ратмир и, возможно, выйти за него замуж, чем быть в секторе «А» на правах возлюбленной Правящего.
Мама надолго задумалась. Мне было больно смотреть, как она мучается от того, что нужно разрываться между любовью ко мне и чувством долга перед Империей и службой марианцам.
— Ты права. Ратмир обладает определённым авторитетом и никакой… Правящий не сможет сделать тебя саркэ.
Утро следующего дня стало необычным. Я вышла из дома и направилась к центру. Рядом с эстакадой в воздухе завис роскошный авиа-мобиль. Из бокового окна на меня взирал коротко стриженый парень. «Это Рани», — мысленно отметила я и пошла дальше. Летательный аппарат тронулся с места и медленно двинулся в моем направлении. Боковой люк открылся, и марианец пригласил лететь с ним. Деваться некуда, я направилась к машине. Через пять минут, сидя на месте пассажира и глупо улыбаясь, начала обдумывать, как вести себя дальше. Но в скором времени мысли легли на другой курс.
Город «Лиги рабочих» сегодня меня поразил. Успевшая стать привычной, темно-коричневая человеческая река заметно изменилась. Народ был выстроен в шеренги, «окаймлённые» со всех сторон рядами военных. Движения людей четкие и скорость строя одинаковая. На моих глазах несколько человек упали, и их принялись бить солдаты. Сотоварищи по колонне хватали упавших мужчин и женщин под руки и вели. Среди коричневых рядов я заметила детей на вид по десять-двенадцать лет.
— Что это? — сорвалось с губ.
— Комендантский час, — пояснил Ранимэль.
Его холодное, словно мраморная маска лицо развернулось ко мне. Взгляд бледно-серых очей презрителен и бездушен.
— Там дети, — неуверенно произнесла я и еще раз посмотрела вниз. — Почему они идут на работу?
— Вместо убитых родителей. Сегодня ночью была предпринята попытка бунта. Тех, кто мертвы или в тюрьме заменили их близкие. Иначе не будет пособий.
— В тюрьме?! — вскрикнула я и вжалась в пассажирское кресло авиа-мобиля.
— Да. Это обычная практика. В твоей Лиге такое случается редко, и потому провинившегося человека перевозят в тюрьму в ближайший город «Лиги рабочих».
Авиа-мобиль завис над эстакадой, и я некоторое время наблюдала, как на моих глазах избивали мужчину, который посмел сопротивляться солдату. Каждый удар ногой по телу рабочего, ощущая на своём теле. Я видела гримасу боли и кровь, струящуюся изо рта. Видела, как сотрясался его торс, а руки прикрывали живот. Ему было больно. Последний удар, и человек на дороге перестал защищаться. Он не содрогался. «Умер», — пришло ко мне осознание.
Я молчала. Смысла говорить не было, да и поймёт ли сидящий рядом марианец вспыхнувшие чувства? Нет, ведь я сама их едва понимала. Злость, безнадёжность, усталость, боль, унижение — эти слова слишком мягкие для той бури, что я переживала в душе. Хорошо, что лётные аппараты марианцев не оснащены системой эмоционального надзора. Я могла не бояться быть застигнутой врасплох.
Ранимэль проводил меня до отсека и кивнул своему брату, который уже восседал на прежнем месте. Его высочество принц Федоэ Мартадоэ наградил холодным взглядом и кивком головы в знак приветствия. Я медленно подошла к своему ученическому креслу, на котором написаны цифры «триста тридцать три» и, постояв немного возле него, решила присесть. Мысли были далеко от «Дома обучения». Они витали над городом рабочих. Казалась странной такая фатальность происходящего вокруг. Боль за детей, которые сегодня стали кормильцами своих семей, разъедала сознание. Фатальность — странное понятие из старых времен Земли. В нашем мире этого нет, а есть твердые инструкции о поведении, заставляющие всех и каждого проживать свой век по плану и без проблем. Я живу в обществе, таком же идеальном, как и наши Боги, Правящие Боги. У каждого от рождения вычислялся его потенциал путем генетических особенностей и сферы, в которой он родился. Мой отец принадлежал к «Лиге служащих» так же, как мама и брат, и меня воспитывали как служащую. Я всегда была и буду служащей. А те малыши из рабочего города? Неужели это судьба родиться рабочим и всю свою жизнь лицезреть только нищету и грязь? Не иметь возможности увидеть что-то, кроме нечистых стен домов и цехов? А задавалась ли я этими вопросами, пока не получила возможность сравнить свою Лигу с другой на фоне жизни Правящих? Странно, раньше такие мысли в голову не приходили. О «Лиге рабочих» я знала мало, собственно, как и о любой другой. Связь поддерживалась только между городами служащих. Рабочие лишены этих привилегий. Почему? Общие устои одинаковы для всех граждан Империи, но внутреннее устройство Лиг отличалось. Но как? Одни вопросы и мало ответов.