Страница 7 из 63
Казалось, что все сказано, но Татьяна пошла дальше.
—Не наказывай плохим решением сына, или ты не отец, а сплошное наказание. Для меня ты был мужем раньше, когда пас скот, сейчас жизнь с тобой каторга. Останься хоть отцом для сына.
Давно надо бы поставить ее на место, он до боли в пальцах вцепился в подлокотники кресла, будто готовился к прыжку.
—Смелая ты стала, вдруг, — сипло зарычал он.
—Думай, когда засылать сватов, да так, чтобы не отказали. Поторопись, иначе Карпо опередит.
Последние слова жены будто пригвоздили Григория к стулу. Силы и гнев вдруг
покинули его.
—Не опередит, такие дела с бухты-барахты не делаются. У них работы невпроворот. Некогда им. А работы мы им прибавим. Позови сына.
Понуро опустив глаза, вошел Андрей.
—Не переживай, сынок, Карпо за все заплатит, а мы засватаем тебе Полину. Дай
только срок!
Ранним утром Григорий покинул село.
***
Ганна пришла домой с надеждой, что сын уже вернулся, хотя понимала, что это
случится только под утро. Ее тревожила не завтрашняя работа, которая требовала от Карпо много сил, а безопасность ее сына. Завязался узелок нешуточный. Что придумает
Сабитов, как поступит? Сама себя успокаивала: «Не убьет же». От этих мыслей
становилось еще страшнее. Она села на завалинку у хаты и напряженно всматривалась в темноту. Ее сердце выскакивало из груди, когда кто-то проходил мимо. Ей так хотелось, что бы это был Карпо. Едва узнав его, она бросилась к сыну.
—Слава Богу! Ты пришел! – Ганна не сдерживала слез. Она заглядывала ему в лицо, как бы проверяя, что сыночек жив и невредим.
—Ты о чем это, мамо?
Тревога невольно передалась от матери к сыну.
—Зачем ты его побил? Зачем? Тебя Сабитов может убить!
—Вот ты о чем. Не волнуйся, мамо, за это не убивают.
—А за Полину?
—Татарину нужна богатая невеста. Зачем ему девчонка из бедной семьи? Богатые
думают о богатстве. А то, что я побил Андрея, это ему только на руку. Помогаю
отвадить его от Полины. Не переживай, мамо.
Возможно, спокойный голос сына или его доводы немного успокоили мать.
—Пойдем, сынок, в хату, там тетя Тося пирожков прислала, проголодался небось.
—А молочка к пирожкам найдешь для любимого сына?— голос сына звучал ласково, успокаивающе.
—Конечно, моя кровиночка.
—Пойдем, мамо, все будет хорошо.
***
Сенокос закончился, но предстояло перевозить сено с лугов домой, да заскирдовать. Возилки,* загруженные сеном, натружено скрипели. Слава Богу, корма хватит на всю
зиму. Люди повеселели, работа спорилась.
Утром село взбудоражила весть. На дальних делянках сгорели еще не перевезенные, копны сена. Больше всех пострадала семья Полозовых. Игнат сидел за столом, сжав
кулаки, неподвижно смотрел в пол. Несмотря на ранний час, он только что вернулся
—Как жить-то дальше? Чем кормить скотину? – причитала она.
—Замолчи! Проживем! Мир не без добрых людей. Всегда помогали друг другу. Я
думаю о другом. Кому мы дорожку перешли?
—Ты бы поспрошал у людей. Может, кто и откликнется. Отдадим Полину за Карпо, он во всем поможет. Он парень работящий и правильный.
—С чего ты взяла, что Карпо свататься будет?
—Ходишь с завязанными глазами, видеть ничего не хочешь. Дочь давно уже невеста. К тому же, — Евдокия запнулась, чтобы не сболтнуть лишнего, спешно выпалила, — ой, у меня борщ выкипит.
—Угомонись с борщом! Досказывай то, что сию минуту говорила.
Евдокия молчала, закусив губу. Игнат все истолковал по-своему.
—Что?! Забрюхатела вертихвостка этакая! – он выругался, потемнев лицом, смотрел на жену из под насупленных бровей. Взгляд его не обещал ничего хорошего.
—Не таращи на меня свои зенки! Не боюсь! Себя вспомни, мягко стелил, а как понесла я Полину, к Гале вислозадой намылился. До сих пор к ней бегаешь! Я все знаю! И про
сенокос и про подсолнухи. Если бы Полина понесла! Я была бы рада ребеночку. Карпо хороший человек и славный парень. Нашу дочку любит!
Евдокия всхлипнула, закрыла лицо передником и ушла в другую комнату. Еще долго слышался ее натуженный плач.
Игнат сидел опустошенный, весь труд «коту под хвост». Чувство вины перед женой нарастало. Ему хотелось ее успокоить, но решиться на это не хватало сил.
—Входите. Милости просим! — срывающимся голосом, приглашала она гостей.
Пристав, грузный человек, остановился, чтобы стереть пот с лица.
—Здравствуйте, язык не поворачивается сказать: «Добрый день».
—Проходите! Что хотите? Может квас или холодное молочко из погреба?
«Хорошая у меня жена, зря ее обижаю, — чувство вины, жалости и уважения
сплелись воедино, — повинюсь я перед ней! Сегодня же повинюсь! — твердо решил
Игнат, наблюдая за хлопотами Евдокии.
— Мир дому вашему! Лучше молоко,— отозвался староста.