Страница 16 из 142
— А что способно?
— Жестокость. Их уверенность, что за любую провинность — смерть! Наказание, не предполагающее жизнь. Сгореть для них — страшнее всего.
Он отпустил ее, коснулся своих ребер, поморщился. Потом влажными пальцами сжал Анины виски, и она ощутила, что они мокрые от его крови. Зачем забрал боль? Настолько сильно жаждет власти? А что со всеми будет потом...
Секунда. Другая. Губы Верховного беззвучно шевелились, боль ушла.
— Совместить милосердие и контроль невозможно, — Марк отнял руки. — Я ошибся.
— И… что? — Анна чувствовала, что разгадка близко, но…
— Посмотрим, чему ты научилась, на отчетах, — Вампир улыбнулся. — Ты забавная, у меня давно не было такой смышленой игрушки.
***
В больнице "Гуд Самаритан" наступило затишье. Пациенты завершили процедуры, неторопливо готовились ко сну. Яркий свет ламп в коридоре еще ослеплял, но все знали, что спустя полчаса его слегка приглушат и он перестанет быть навязчив. В процедурных медсестры гремели инструментами, уборщицы достали пластиковые ведра и елозили по полу раствором воды с хлором, но чувствовалось, что все они торопятся побыстрее завершить дела и впасть в общую расслабленность после насыщенного дня.
Из палаты двадцать шесть вышла высокая женщина лет тридцати. Длинная плиссированная юбка из голубого льна и обтягивающая кожаная куртка делали ее похожей на статуэтку, темные волосы, стриженные под четкое каре, — идеально уложены, гулкий стук каблуков набатом разносился по пустому коридору. В мягкой тишине он рикошетил от стен, резал слух и заставлял пациентов и персонал напряженно вслушиваться в чеканный шаг.
— Мисс Джонс, — заметив эту женщину, медсестра на посту оторвалась от бумаг и торопливо стала выбираться из-за высокого стола.
Женщина, которую окликнули, — Кристин Джонс, — замерла, незаметно щелкнула пальцами, шевельнула губами, то ли чертыхнувшись, то ли устало выдохнув раздражение и, нацепив дежурную улыбку, обернулась. Встретившись с нею взглядом, полнотелая медсестра с короткими, слегка завитыми каштановыми волосами, на несколько секунд замерла в нерешительности, будто припоминая, о чем же хотела заговорить, и, наконец, сказала:
— Мистер Ланс просил, чтобы вы завтра посетили двенадцатую. Туда перевели дочь Фареллов после суицида. Сегодня она спит и родители просили ее не беспокоить, но завтра...
— Я поняла Мередит. Что-нибудь еще? — Кристин, обычно приветливая и улыбчивая, поджала губы, нервно повертела на пальце кольцо с зеленоватым камнем, взглянула на большие круглые часы над постом медсестры. Двадцать один сорок.
— Нет, больше ничего, — Мередит приветливо улыбнулась, хотя весь ее вид говорил о том, что она желала продолжить разговор. Обычно Кристин радушно соглашалась, и они потом еще около часа могли потягивать кофе со сладостями, а Мередит жаловаться на Джона, — своего мужа, — маленькую зарплату и высокую страховку. Но этим вечером медсестра даже не рискнула перейти на "ты". — Вы и так сегодня задержались, совсем себя не бережете.
— Ага, — женщина обернулась, сделала несколько шагов и вдруг остановилась, словно вспомнила что-то важное. — Мери, скажи, а как прошла вчерашняя смена? Спокойно?
— Да. У нас же муниципальная больница, здесь не часто происходит что-то необычное.
Мисс Джонс широко улыбнулась, и эта улыбка почему-то показалась Мери издевательской:
— Ну, да. Только я не была бы в этом так уверена, — она щелкнула пальцами и, виляя бедрами, торопливо удалилась.
Мередит на несколько минут замерла с чуть приоткрытым ртом и остекленевшим взглядом. Потом, примерно через полторы минуты, тряхнула головой, приходя в сознание, вернулась на пост и какое-то время не могла припомнить, что же она должна была написать в процедурном журнале. Хорошо хоть не забыла предупредить их психолога — Кристин Джонс, работающую по собственному желанию на полставки с трудными суицидальными подростками, — что завтра нужно навестить Мелани Фарелл.
***
"По предварительным данным четырнадцать пациентов, шестеро из которых дети, погибли в одну ночь по оплошности медсестры, перепутавшей полки с лекарством. Подробности уточняются".
Маркус отложил прочь газету с кричащим заголовком "Вопиющая халатность в больнице". Пока читал, кофе давно остыл, а бутерброды без него в горло не лезли. Это она! Маркус почти был в этом уверен. То же самое случилось и в Англии.
Сначала он не придал этому значения: подумаешь, однажды в больнице умерло несколько человек. Это — жизнь, а люди имеют свойство болеть, и не всегда их болезни малоопасны. Но потом, через месяц или два, история повторилось. Тогда Верховному стало любопытно.