Страница 132 из 142
Он вернулся, осторожно коснулся пылающей щеки.
— Что-то ты не слишком рада, — мягко произнес Вампир.
— Я рада, только... Я не знаю, как все будет... И... как ты отнесешься... это же... наш ребенок... Может, ты его не хочешь, — она посмотрела ему в глаза. Он увидел в них смесь страха, мольбы и отчаяния. Значит, она рада!
У Маркуса больно и так приятно защемило сердце. Ему хотелось обнять целый мир. Никогда, наверное, он не был так же счастлив! Он крепко и ласково прижал ее к себе.
— Ты только не бойся, хорошо? У нас все получится, — заверил он.
— Спасибо, что ты есть, — она доверчиво прижалась к нему, вдыхая знакомый, успокаивающий запах одеколона.
***
Беременность протекала совсем легко, без токсикоза и вечных усталостей. Анна по возможности была осторожна, а подросшие двойняшки старательно помогали папе заботиться о маме и будущих сестрах или братьях, — провидение снова наградило пару двойней.
В этот раз ее ментальные чувства обострились и, пользуясь случаем, Анна постоянно приставала к Маркусу с просьбой о поездках. За городом, в свободных от людей местах, призраки льнули к ней, сохраняя уважение и расстояние. А она управляла ими, умело направляя потоки так, как подсказывал разум.
Она могла ими лечить, растить, почти воскрешать и даровать жизнь, подселяя в лона бездетных надежных пар. Он был горд от ее успехов и с тоской представлял, будет ли она потом вспоминать о нем. Потом, когда он уйдет.
В положенный срок Анне было не страшно. Она уже знала, каким будет процесс и сносно его контролировала, с каждой схваткой, толкая боль к пояснице, тихонько разговаривая с детьми и поясняя им, что бояться не надо, что все идет хорошо.
Она не допустила Маркуса к родам, подобрав себе акушерку для родов на дому. В конце концов, сейчас Анна была уверена, что все пройдет хорошо, а травмировать супруга тягостным процессом ей хотелось меньше всего. Тем более, отлично помнилась ее долгая внутренняя скованность при близости, мешавшая Анне довериться постельным ласкам.
Они родились на закате, — двое мальчишек с карими глазами и хмурым взглядом Маркуса, нареченные Давидом и Майклом. Вампир не чувствовал в них сил, и они были так похожи на обычных людей, что он с тоской подумал, как быстро время утягивает свое, стремясь вернуть его плоть к обыкновенной и вынудить исполнить древний завет.
А Анну мучило другое. Провидение, наконец, дало последний кусочек подсказки...
#— Что, чужак, не нравится? — клекот соплеменников был похож на удары плетей.
Они сыпали и сыпали болью: кто плетью, кто кулаками, кто палками или ногами. Не первый час лил дождь и Маркус после очередного пинка упал лицом в месиво грязи, захлебнулся песчаной жижей пополам с собственной кровью. Сил, чтобы выплюнуть ее, не осталось.
Его били долго и жестоко, попирая тем, что бог пришел другой, что его они не ждали. Безумцы меняли палицы на камни, острия стрел на большие молоты, пока тот, кого мучили, нахе начал, кашляя, сплевывать из горла кровавые куски темного мяса.
— Умри, дикий дух! Умри! И зло в тебе погибнет! — он глох от их криков, не улавливая, что собственных дух и правда становится черным, впитывая ненависть и кровь.
Они ударили его снова, с улюлюканьем и визгом стали стягивать повязки и браслеты, еще сильнее унижая перед собой. Кто-то схватил его за бедра и Маркус не сразу понял, что зрачки сузились от неестественной боли и дикого страха. Беснование "людей" отдавалось пульсом на его коже, ознобом на органах и дрожанием в крови. Ему хотелось, чтобы во рту отрасли клыки, наполненные змеиным ядом, чтобы он мог отравить обидчиков, заставить их служить себе.
И нёбо действительно стало набухать, щекотно выпирать горячим сгустком, отвлекая от резкой боли, унижения и запаха крови. Его крови.
Ему делали больно долго и многократно. Словно сойдя с ума, люди методично добивали того, чье тело раньше называли соплеменником. А он не умирал.
И сквозь столетья, Его феникс знала, что все это случилось потому, что они услышали, как после ритуала шаман изумился, что на зов пришел другой, не ожидаемый, дух. Каким он станет, не разбирался никто.
Измученный пыткой, Маркус проваливался в забытье, ненадолго возвращал сознание и снова уплывал. Пока не почувствовал, как в рот ему суют что-то мягкое, тянущее кровью. И тогда он сжал челюсти.
Кровь обожгла язык, солоно защекотала горло, а Марку стало горячо и легко. Он пил и пил, пока не ощутил, что остальным смотрящим стало страшно. Он открыл глаза и понял, что дождь кончился, а небо окрашивается золотом рассвета и обретает лазурь, которую с готовностью, в насмешку всему, отразили его глаза.
И тот, кто сам спустя века себя назовет Вампиром, придумает титулы своей свите и, наконец, обретет власть, вдруг улыбнулся.#
***
То, что Анна знает о нем больше, чем говорит, Маркус догадался сразу. После рождения близнецов он часто ловил ее пристальный, изучающий взгляд, от которого становилось не по себе. А жалость, вопреки самоконтролю сквозившая в зрачках, со временем стала чудиться постоянно. Анна очень старалась ему не докучать, но приближение часа, который Вампир так долго ждал, неумолимо близилось, нервируя невозможностью остановиться, а придумать что-то годное в семье с мелкими детьми ему не удавалось.