Ангел для Вампира

Тогда он ударил. Резко с оттяжкой, так что острые зубья колючих шипов, — она настолько привыкла к ожиданию, что не заметила, когда он сменил "игрушку" с кожи на колючий металл, — впились в кожу. Элис взвизгнула. Ей показалось, что только взвизгнула, пока горло не засаднило от крика, а к воздуху, ставшему вдруг раскаленным, не примешался запах крови.

Она зарыдала, подавилась слезами и слизью, затопившей носоглотку, захныкала, как маленькая, приближаясь к тому, чтобы попросить о пощаде. Больно. Слишком больно. Она ждала, что он помучает, постепенно наращивая жесть, или станет бить сразу и без подготовки. Но не так, не приручая. Слишком жестоко.

Ее рыдания стихали под ласковым языком Верховного, слизывающим черно-алые гроздья крови.

— Тебе понравилось? — его голос дрожал, твердый член упирался в ее бедро. — Скажи?

Место удара жгло и щипало, его хотелось приголубить и почесать. Элис кусала губы и молчала, чувствуя только то, как от слез повязка на глазах становится холодной.

Руки мужчины прошлись по ее бокам и ребрам, чуть приподняли, лаская груди и соски. Горячие губы считали позвонки, дыхание гладило лопатки, поясницу, ягодицу. Выдох. Его руки ушли, а губы чувствовались совсем рядом с беззащитными складками лона. Он умело работал языком. Горячо, нежно, потом с нажимом, чтобы ей захотелось выгнуться, кричать и просить еще.

— Ээлллии, ддуушшаа ммоояя...

Шепот так похож на Марона, что разум рабы самовольно стал туманен и безволен.

— Хочешь еще?

Кожа уже от одного удара горит так, словно обожжена сталью, но тело, безвольное, привыкшее в боли, неистово просит еще. Элис выгибается, насколько может, приподымает бедра, обнажая самое интимное, прося его о снисхождении.

— Да... — сухим горлом выдохнула она.

Язык Вампира вдруг описывает линию от копчика до шеи:

— Тооччннооо?

Она снова стонет согласно. Секунда промедления, боль от его проникновения. Сладкая и тягучая, как горячая карамель, прилипшая к лону!

Ей хочется кричать! Он зажимает рот, вталкивается членом, выходит наполовину и тут же плеткой наносит удар по плечу. Женщина изгибается, кусает чужой палец, но тот лишь сильней вжимает в рот ее губы.

Стон. Крик. Движение. Горечь и страх. Жар, от которого на стенах плавится обивка. Холод ночи, остужающий тела. Пламя, обвившее тугие, черные тела змей. Каждый из участников знал, что пытка продлится до утра. Он будет брать ее не раз, как и куда захочет. Он будет бить у мучать, а ей останется всхлипывать и истекать кровью.

["Слишком поздно ты, птичка, поняла, что отсюда не выходят, пока Верховный не возьмет свое. Слишком поздно сообразила, что взяв, он ничего не отдаст взамен. Только ей, другой, тебе — никогда."]

Вдоль стен стояли призраки Элис. Некоторые из них, которые вдруг обрели глаза, теперь видели настоящую правду и молчали, сверля взглядами того, кто наблюдал за спариванием.

Настоящему Маркусу, лишь наблюдающему за тем, как его двойник пялит эту тварь, уже надоело смотреть. А азарт от ее унижения сошел на нет с первым же ударом, — кровь Элис пахнет горькой полынью, вызывая у Вампира головную боль и отвращение. Отравлена. Она навсегда отравлена.

 

1990г, весна, Детройт

Анна знала, зачем ее уведомили об обязательном появлении на закрытом Собрании. Ни для кого из присутствующих это больше не было секретом: копии доков с ее, якобы убийствами, Марон прислал всем вампирам Маркуса, о которых был осведомлен. Анна не сопротивлялась приказу Хозяина, не тащила за собою свиту, оставив ее на окраине города, и приехала на встречу четко к назначенному часу.

Завод, так похожий на тот, в котором они с Маркусом танцевали, забывая обо всем, стремясь лишить сознание запретов и условностей, кольнул воспоминанием. Женщина спустилась с мотоцикла, оставив шлем и перчатки на руле, и прошла внутрь.

Два десятка вампиров, Каратели и Верховный. Они, как по команде, обернулись, едва за нею хлопнула дверь.

— Вы звали меня, Хозяин? — спросила она, все равно волнуясь. Хоть и знала, что будет дальше.

— Ты получила бумаги? — напряженное лицо Маркуса выдавало ярость, и Анна подивилась, как ловко он ведет игру.

— Да. Я так понимаю, все собрались на мое унижение? И кто преступит? — Анну смешила растерянность на лицах вампиров. Они явно не ожидали, что Маркус позволит наказать своего Ангела.

— Тот, кто учил тебя, — тон Вампира отливал сталью.

Анна засмеялась:

— Насколько помнится, прямых доказательств нет. Все, что у вас на руках — догадки, не более. Значит, я могу себя защищать. Так?

— Да, — голос Антона показался незнакомым.

— А что же будет, если я смогу поставить своего судью на место? — Анна, сузив глаза и растянув губы в ухмылку, подошла к Антону совсем близко. — Вы позволите мне, Хозяин, доказать свою невиновность.