Страница 60 из 88
Перевернувшись, я от души саданула кулаком по подушке. Ну вот что мне стоило влюбиться в кого-нибудь из своих же, из Стрелков, или, взяв пример с девочек Стасяка, в бесполезного, но и безопасного по причине постоянного нахождения в подвале Криса? Хотя нет, влюбись я в Криса, я бы уже давно устроила ему побег, и неизвестно, чем бы это дело кончилось. Но мне обязательно нужно выбрать наименее подходящего мужчину. Что со мной не так? А ведь полюби я собрата-Стрелка, я бы избежала самого страшного испытания в своей жизни, и сейчас благополучно оставалась бы в Ордене…
Об опасностях любви нас в Ордене предупреждали давно. Мне было лет двенадцать или тринадцать, когда наш Наставник Янош собрал нас, всех пятерых своих воспитанников в кружок и очень серьёзно (он вообще всегда говорил очень серьёзно) провёл с нами беседу о том, что мы вступаем в тот возраст, когда юноши и девушки начинают влюбляться. То же самое в любой момент может произойти с каждым из нас. И если мы полюбим кого-то из Ордена, ничего страшного не случится. Но вот если чувство вспыхнет к постороннему человеку… Мы должны помнить, что мы, Стрелки, можем полностью доверять только своим. Весь остальной мир нам враждебен, и наши враги будут рады воспользоваться любой нашей слабостью. А главное – любовь может заставить нас забыть свой долг перед Орденом, и вот это будет настоящая трагедия. А потому, каким бы сладким не казалось чувство влюблённости, ему не надо поддаваться. Его надо переждать, как болезнь, помня – влюблённость приходит и уходит, а Орден остаётся, и жив он благодаря нам и нашей преданности ему.
Ещё несколько дней мы переваривали этот разговор, шёпотом совещаясь между собой и приходя к неизменному выводу, что уж кто-кто, а мы-то искушению не поддадимся. Почему-то каждый из нас пребывал в уверенности, что честь просвещения на столь деликатную тему была оказана только нам, и свои сомнения надо таить от воспитанников остальных Наставников, дабы не смущать их душевный покой. Смешно воспоминать теперь… Позже старшие ещё несколько раз ненавязчиво напоминали нам о необходимости держать себя в узде и не потакать своим чувствам. Однажды я, после просмотра какого-то фильма, полностью, кстати, подтверждавшего тезис о пагубности любви, ибо его героям она на пользу не пошла, расхрабрилась и спросила у одной из старших учениц, только-только перешедших в разряд полноправных Стрелков: а что она думает об отношениях с мужчиной?
– Держись от этих козлов подальше, – был ответ. И столь резким был её тон, что больше я спрашивать не решилась.
В общем, и я, и мои подруги, как и все девушки нашего возраста, с трепетом ожидали прихода нашей первой любви. Но не для того, чтобы отдаться чувству, а для того, чтобы бороться с ним и героически его преодолеть.
Это случилось вскоре после того, как мне исполнилось семнадцать. С этого возраста мы получали право выходить в город и возвращаться когда вздумается, не спрашивая разрешения на каждый выход и не отчитываясь, где были и что делали. Свобода пьянила, и мы пользовались ею – правда, довольно умеренно, ибо, будучи воспитанными в строгости, плохо представляли, на что её можно применить. В тот вечер мы с подругами решили отправиться в ночной клуб. Выпить, потанцевать – нам это казалось очень смелым и дерзким. Нас было четверо, мы заняли один из столиков, заказали какие-то коктейли и сидели, хихикая и комментируя то, что видели вокруг. До тех самых пор, пока за наш столик не подсел Он.
Самый красивый мужчина, какого я когда-либо видела.
Андор Густавссон был действительно потрясающе красив – я и сейчас не могу этого не признать, а тогда он и вовсе произвёл на нас четверых неизгладимое впечатление. Конечно, нам польстило, что из всех посетителей клуба он выбрал именно нашу компанию, и, должно быть, презабавное мы представляли собой зрелище, когда одновременно из кожи вон лезли, чтобы привлечь его внимание, и всем своим видом старались дать понять, что он нас ни капельки не интересует, и вообще мы оказываем ему великую милость, что не гоним прочь из-за своего стола. Андор держался очень непринуждённо, шутил и смеялся нашим шуткам, предлагал нас угостить (что мы с возмущением отвергли, у нас были свои карманные деньги как раз для таких случаев), и вообще вёл себя как галантный кавалер, не обделяя никого вниманием. Но явное предпочтение он отдавал Маргарете, буквально расцветавшей от его взглядов и улыбок, и я не могла не признать, что это справедливо – она была самой хорошенькой из нас. На меня он если и смотрел, то только когда я заговаривала, а по своей инициативе он останавливал свой взгляд на мне пару раз, не больше. Где-то в середине вечера я выбралась из-за стола и направилась в дамскую комнату. Уже в ведущем к ней коридорчике я услышала позади себя шаги, обернулась и узнала догонявшего меня Андора. Прежде чем я успела спросить, что он тут делает, он вдруг обнял меня, прижал к стене и крепко поцеловал.
Впервые в жизни меня целовал мужчина. И я так растерялась, не зная, как реагировать, что первые секунды не реагировала вовсе. Я, конечно, могла бы его ударить, бросить на пол, или даже и вовсе убить – но как-то неловко бить, а тем более убивать за поцелуй, да ещё такого красавца. В конце концов я всё же вырвалась, оттолкнула его и убежала – и из того коридорчика, и вообще из клуба. Вернулась в Башню, и долго ещё не могла заснуть, отказавшись отвечать на вопросы подруг, почему я бросила их в клубе. Зачем он поцеловал меня, если до этого почти не замечал? А если я ему понравилась, то почему нельзя было показать этого раньше? Ему же нравилась Маргарета, разве нет? Или он притворялся, но зачем?
В конце концов, я решила, что незачем пытаться разгадать эту загадку – тоже мне, тайна века. Что с этих мужиков взять, козлы они все, права была Эльсе. Но… следующим вечером я зачем-то снова пришла в тот же клуб. Обошла зал, не увидела Андора и со смешанным чувством разочарования и облегчения направилась к выходу. Чтобы столкнуться с ним на лестнице в гардероб.