Вкус вишнёвой лжи

Вместо того, чтобы убрать куртку в шкаф, бросаю её на пуфик, и только после этого следую за отцом. Тот уже нагло сидит за столом, осматриваясь по сторонам, словно оценивая обстановку. Остановившись в дверях, прислоняюсь плечом к косяку и скрещиваю на груди руки.

- Как обстановка? – интересуюсь я, чтобы не молчать.

Прекрасно понимаю, что отец долго здесь не задержится. Попьёт чайку, пожалуется на работу, оставит денег на лекарства бабули и свалит.

- Да полный пи… - замолкает, пытаясь подобрать слово поприличнее. – Жопа, в общем. На работе завал, ещё и дома Маринка в последнее время пилит. Только в участке и спасаюсь, - всё это он рассказывает со странным необъяснимым увлечением. – Ещё и история с этими Скворецкими… - напрягаюсь. – Может, знаешь, про аварию-то?

- Ну, так… - пожимаю плечом. – Где-то слышала. А что с ними?

Чайник закипает, и я, пытаясь скрыть напряжение, подхожу к нему, чтобы выключить. Попутно наливаю кипяток в уже приготовленную отцом кружку, наблюдая за тем, как в воде медленно распространяется коричневое облако.

- Да на уши все участки подняли из-за них. Журналисты наседают, начальство требует разобраться. На похоронах сына ихнего… - морщусь из-за неправильного слова. – Старшего. Погиб, который. Какая-то, извини меня, тварь на родственников напала. Кинули горящую бутылку прямо в толпу, хорошо, никто не пострадал. Охрана быстро среагировала, но поймать их так и не смогли. Конкуренты, может. Врагов-то у них навалом.

Пытаюсь представить себе подобную ситуацию, но в голове какая-то чепуха. Почему-то думаю о Стасе. Квартира маленькая. Если парень решит подслушать разговор, то точно услышит каждое слово.

Оставляю чайник в покое и встаю к стене. Меня пробирает дрожь то ли от холода, то ли из-за рассказа отца.

- И что? – пытаюсь разговорить его.

- А ничего, - пожимает плечом. – Я следователь, не опер. Моё дело бумажки заполнять, а не бандитов ловить. Слишком много хотят от меня… Мне вот интересно, что они делать дальше собираются. В смысле, Скворецкие, - делает шумный глоток горячего чая. – Я к тому, что глава компании в больнице, наследник погиб, управлять всем некому. А от их младшего толку как от козла молока.

Почему-то после слов отца становится неприятно, и я, не подумав, бурчу:

- Ты как будто знаешь его.

- Так знаю ж! Не раз его принимал. Дебошир ещё тот. В отличие от брата, мозгов совсем нет. Хотя парень, вроде бы, не глупый, а творит чёрте что, - почти залпом допивает чай, морщится. – Я это, - поднимается на ноги. – На минуту вообще-то заскочил, ещё в отдел ехать. Это на первое время, - достаёт из кармана деньги и, даже не спрашивая, кладёт на стол. – Ты, прости, что так редко заезжаю, дел невпроворот. Постоянно или на сменах, или отсыпаюсь.

Мне вдруг становится его жаль, а потом я думаю о семье Стаса и о том, что было бы, если бы папы не стало, и всё внутри сковывает стыд. Я представляю, что буду чувствовать, если этот разговор окажется последним. Отец выйдет из квартиры, а потом его собьёт машина, и я останусь одна. По сути, я как Стас. Вот только он с братом не общался, а я с папой. И всё из-за каких-то глупых старых обид.

- Да ничего, - невесело улыбаюсь. – Загляну, может быть, к тебе в участок как-нибудь, поболтаем.

Он удивлённо замирает, а я смущённо отворачиваюсь. Что за глупости я несу? Уже и не помню, когда в последний раз была у отца на работе.

- Буду ждать, - треплет по голове, а затем выходит в коридор.

Я так и не набираюсь смелости рассказать ему про Марину – папа прощается и уходит, а я лишь киваю в ответ как послушная дочь. В последнее время я стала какой-от сентиментальной.

В комнате меня уже дожидается Стас – он стоит возле стены, прислонившись к ней спиной, и хмурится.

- Ты слышал? – решаю спросить.

- Угу, - смотрит в пустоту.

О чём он думает? Чего хочет? Как отреагировал на новость о нападении на его родных? Я стою в шаге от парня – его тело напряжено, а взгляд совершенно непонятный. Становится не по себе.

- Я возвращаюсь, - после недолгого молчания заявляет Стас. – Пора домой.

Это как удар под дых, неожиданный и неприятный. Я думала, что парень останется хотя бы до конца каникул, и у нас будет чуть больше времени, чтобы побыть вместе. Пусть как друзья или как соседи, я не знаю. За эти дни я привыкла к его присутствию, и, признаться, дико не хочу, чтобы он уходил.

- Уверен? – только и могу выдавить я.

Не умолять же его остаться.

- Да, - поднимает голову и смотрит в упор. – Спасибо тебе, Ир, правда. За то, что дала мне время. Я подумал, взвесил всё. Мне это очень нужно было…

Я не смотрю на Стаса. Кажется, если подниму на него взгляд, точно разревусь. Это последний шанс сказать ему о своих чувствах, пока мы здесь, не затронутые миром и реальностью. Как только Скворецкий преступит порог квартиры, я уже никогда не решусь открыться ему.

Будто бы почувствовав мою растерянность, Стас подаётся вперёд и обнимает – я утыкаюсь номом в его грудь и пытаюсь сдержать спазмы в горле. Он гладит мою голову, спину, вдыхает запах волос.

- Всё будет хорошо, - не знаю, кому он это говорит: себе или же мне.

- Может, поужинаешь хотя бы? - цепляюсь за последнюю соломинку.

- Конечно.

Стас отстраняется, но рук с моих плеч не убирает. Мы смотрим друг другу в глаза, и я понимаю, что вот он: момент для признания.

Но я молчу, и шанс испаряется так же внезапно, как и возникает. Парень теребит меня за волосы как старший брат и улыбается, и что-то печальное проскальзывает в этой улыбке.