Ситкордис

— Мама! Моя мамочка!

Никки, подхватив девочку на руки, потрепала её белокурые кудряшки.

— Соскучилась по мне?

— Если ты будешь работать без выходных, то она тебя вообще забудет, — с улыбкой сказала Элис, снимая садовые перчатки. — Пойдёмте в дом. Пора вынимать пирог из духовки.

— Ты же знаешь, тётя, я не могу отказаться от дополнительной работы, — сказала Никки, когда они уже сидели за столом и доедали порцию пирога. — Нам нужны деньги.

— Знаю, дорогая. Сегодня опять за бармена?

— Да. Кэти приболела. Я за неё, — Никки посмотрела на часы и, уже вставая, сделала последний глоток чая. — Всё, я в душ!

Никки смотрела на отражение в зеркале, расчёсывая свои длинные, светлые волосы, которые ещё не совсем высохли после освежающего душа.

«Всё-таки хорошо, что Эйприл похожа на меня, а не на своего отца», — подумала девушка, явно гордясь своей красотой. Девочка действительно унаследовала от матери большие голубые глаза с длинными ресницами, аккуратный маленький носик и алые губки.

Улыбаясь своим мыслям, Никки немного подкрасилась, оделась и, поцеловав дочку и тётю, пошла на работу. Интуиция ей почему-то подсказывала, что сегодня будет удачный день, вернее ночь, ведь бар работал до четырёх утра.

                                                                    ГЛАВА 3

Что бы ни говорила интуиция Никки, но ночь прошла как всегда: парни, играющие в бильярд, их девчонки, пытающиеся как-нибудь обратить на себя внимание, пьяные танцы и «постоянные клиенты», изливающие душу бармену. И, как всегда, Мэтт, который в очередной раз пытался завоевать сердце Никки. Он работал на местной скотобойне и получил за это прозвище — «мясник». Девушка всячески пресекала его ухаживания, говоря, что они только друзья и ничего более. Мэтт всегда соглашался с этим, но ухаживать не переставал.

Время было почти четыре утра, когда Никки закончила убирать в баре после очередной попойки местных. Она вышла на улицу и закрыла на ключ двери.

— Тебя подвезти? — раздался голос Мэтта у неё за спиной.

— Ты же знаешь, что я откажусь, — ответила Никки, поворачиваясь к нему лицом.

— Ну, может, сегодня мой счастливый день? — Мэтт с надеждой посмотрел на красивую блондинку.

— Нет, Мэтт. Я всегда иду пешком.

— А вдруг тут маньяк завёлся… Я тебя провожу.

Никки рассмеялась.

— Маньяки?! Да здесь никогда ничего не случается! И сегодня не случится. Спасибо, Мэтти, поезжай домой.

— Как знаешь… — расстроился парень. — Ты завтра работаешь?

— Днём нет. Вечером — в баре. Пока, до завтра! — с этими словами девушка повернулась и зашагала по хорошо известному пути.

— Пока, — еле слышно сказал Мэтт, смотря вслед удаляющейся от него Никки. Затем он сел в свой старенький пикап и поехал по дороге, ведущей к его дому.

Никки остановилась на распутье двух дорог: одна вела через небольшую рощу, другая — на соседнюю с её домом улицу. И та, и другая приводили к её дому. Подумав две секунды, девушка выбрала ту, что вела на улицу. Как-никак, а улица освещалась придорожными фонарями, а в роще было совершенно темно и, когда не светила полная луна, жутковато.

Где-то между домами Форманов и Смиттов, что в метрах ста от её дома, она остановилась — ей показалось, что сзади кто-то быстро пробежал. Она обернулась. В это время кто-то пробежал впереди. Ей даже на мгновенье показалось, что её окружают. Затем всё стихло. Никки легко встряхнула головой, как бы откидывая дурной сон, и пошла дальше. Не успела она сделать и три шага, как перед ней выросла фигура: высокая и широкоплечая — явно мужская. Лица его не было видно, так как он стоял спиной к фонарю. Он схватил одной рукой голову Никки, другую положил к груди — там, где сердце. Девушка не успела даже вскрикнуть — тело онемело, а голос пропал, как будто она никогда не умела разговаривать. Но со слухом и зрением было в порядке. Она не видела, но чувствовала, что мужчина смотрит ей прямо в глаза. Смотрел и говорил какие-то слова на непонятном ей языке.

— … аукторизаре! — единственное слово, которое она запомнила из его бессвязного бормотания. Затем он её отпустил, и она без сил упала на колени. Из носа у неё пошла кровь, голова гудела. Вдруг незнакомец наклонился и негромко сказал ей на ухо:

— Я отдаю тебе либо счастье, либо вечные муки; либо свободу, либо нескончаемый страх; либо дар, либо проклятье… Что бы это не было — я отдаю это тебе. А что это — решишь потом сама… Берегись мессоремов…

Потом он исчез так же внезапно, как и появился. Никки секунд десять сидела посреди дороги неподвижно. Затем, когда тело снова начало слушаться, она поднялась и поплелась в сторону дома.