Страница 94 из 206
Не дрогнув, даже на этих словах, Анна покачала головой.
«Ты сам сказал, что нам не быть вместе. Что изменилось?»
«Ответь!»
«На что?»
«Ты согласишься, ради меня пройти через осуждение и непонимание своей семьи?»
- Анна! - ее имя слетело с губ Маркуса и она словно очнулась от диалога, который пронесся в ее голове.
Маркус стоял напротив, не проронив ни слова и сколько это длилось одному Богу было известно.
Этот месяц вырвал из него последние силы и желание продолжать пустой образ жизни в погоне за деньгами. Свое переменчивое настроение окружающим он даже не пытался пояснить. Даже Шарлин, однажды не вытерпела и в нелестной форме попросила смирить свой пыл, когда Маркус на очередном светском райту, едва ли не на глазах у всех отымел пышную блондинку, платье которой не давало даже намека на скромность.
Все бы ничего, но ее супруг застукал парочку на горячем и попытавшись отбить поруганную честь жены, которая слишком громко стонала, попытался съездить по физиономии Маркуса, но тот отреагировал быстрее и отделал бедолагу, хватило все пары крепких ударов, чтобы тот свалился на пол. Но тут уже женушка набросилась на Маркуса, одергивая платья и шаря глазами в поисках трусиков, но те пропали без следа.
- Скотина! Что ты творишь?! Охрана! Охрана! Быстрее! Помогите! - блондинка хотела залепить Дэнвуду пощечину, но он перехватил ее запястье и злобно усмехнулся.
- Надо же! Прыти столько же, сколько и около той стены, где ты умоляла, чтобы я трахал тебя все жестче и жестче. Боишься потерять этот кусок жира или его деньги?
На крики мгновенно прибежали охранники и заломив Маркусу руки, вывели его в служебное помещение, где его и нашла Шарлин.
Она надменно задержалась в дверях, понимающе ухмыляясь.
- Совсем уже крыша поехала, дорогой?
- Ты хоть знаешь, в чью киску влез?- она жестом показала, чтобы все вышли из комнаты, оставив их наедине.
- Знаю! Очередной потаскухи, которая не смогла мне отказать.
- Да, так и есть. Потаскуха и по совместительству жена председателя торговой палаты.
Ее нарочитое спокойствие мгновенно улетучилось, а лицо побагровело так, что даже профессиональный макияж не скрыл цвет ее лица.
Она присела на край стола, рядом с тем местом, где на стуле сидел Маркус и схватив его за волосы, другой рукой больно впилась когтями в его шею.
- Во сколько мне теперь это обойдется?!
Он промолчал, но серые глаза горели от удовольствия, что он смог растормошить эту холодную суку.
Шарлин отпрянула от этого взгляда.
- Забавляешься значит? - она отпустила его и спрыгнув со стола, прошла совсем рядом, задев его бедром. Шелк мягко скользнул, и складка покорно отправилась вслед за всем шлейфом, безупречного платья, которое стоило целое состояние - Согласна, тебе это нужно. Давненько у тебя хорошей подстилки не заводилось. Простушки уже не заводят, проститутки приелись, а вот благоверные женушки... Как я тебя понимаю!
Она резко развернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.
- Или мне стоит поискать получше?
На этой фразе, Маркус почувствовал, как его сердце едва не замерло и мысли унеслись прочь, далеко за Ла-Манш, а по позвоночнику пополз мерзкий холодок.
Он выпустил на лицо самую мерзкую ухмылку, чтобы спрятать метавшееся беспокойство.
- Если руки чешутся свернуть кому-нибудь шею, начни с себя, дорогая!
Шарлин отвесила ему звонкую пощечину.
- Мразь! - и вскрикнув от бешенства она выскочила из комнаты.
Тогда в качестве урока, его жена приказала своей личной охране продержать его в старом заброшенном здании на окраине города, куда даже полиция не рисковала забираться в патрульные рейды. Раздев до нижнего белья, каждый час Маркуса били короткими пластиковыми палками по ступням и места под коленями, есть и пить не давали двое суток. Как обычно не трогали только голову и лицо. Ему через несколько дней нужно было выступать с докладом в комитете по торговым отношениям.
Подобные наказания были уже давно не в новинку и поначалу Шарлин на них даже присутствовала. Потом, через пару лет ей это наскучило. А Маркус продолжал терпеть вынашивая план, который требовал очень много времени и был продуман до мелочей.
Только в этот план ни как не могла вписаться одна новая деталь. Впрочем без этой детали Маркуса уже не интересовал ни сам план собственного спасения из гетто Шарлин, ни его жизнь, которая совсем недавно обрела вкус во всех смыслах.
Он до безумия полюбил своенравную хозяйку ресторана «Бруно», которая знала толк в еде, в ее множестве вкусов, ароматов и оттенков, разбиралась в людях и принимала за благо дарить этим людям радость, по мере своих сил.
И вот она стояла на берегу холодного пролива, который нянчил воды Атлантики и Белого моря, с видом загнанного зверя. Сейчас Анна решит их судьбу, ибо Маркус уже принял главное решение в своей жизни.
Грудь разрывало бешено бьющееся сердце, она подняла глаза и все ее переживания, сомнения и доводы рассудка, стекли по щеке прозрачной, соленой струйкой, которая обожгла кожу.
Маркус задал всего один вопрос, лишенный романтики и горячих признаний, но который был сродни одинокой слезинке, вместившей в себя тридцать дней, отравленных надеждой.
- Ты уедешь со мной прямо сейчас?
Ни тебе «люблю», ни тебе «прости», ни хотя бы куда ехать....
Анна почувствовала, как рушится ее размеренная жизнь и степенные размышления и поиски ответа на вопрос, что такое «настоящая любовь». Мысли лихорадочно заметались, складываясь в одно единственно верное слово, которое должно прозвучать в ответ.
Уехать с ним сейчас, это открыто признать, что ее семья, любимое дело и друзья, представляют собой столь незначительную величину, которая, будучи расположенной на одной чаше весов, быстро взлетит от недостатка веса, которым является любовь, в то время как чаша, на которой будет призрачная возможность обрести счастье с абсолютно чужим ей человеком, уверенно потянет весы в свою сторону. Малохольность! Вот ей вердикт! А мораль, которую она втирала себе до сих пор и в которую свято верила, сейчас скулила где-то глубоко внутри, получив хорошую оплеуху.