Хозяйка Бруно

- Смотри, Анна, - улыбнулся Маркус. - Вот чем я бы хотел заниматься. Может купим?

- Давай! - беззаботно ляпнула девушка, поддерживая шутку. - Дом небольшой, давай купим весь. Что уж мелочиться?! Всего-то четыре этажа...

- Ну, как хочешь! - хитро улыбнувшись, сказал Маркус.

Легкость, с которой они обсуждали возможные приобретения, была заразительной и легкомысленной. Пора тяжелых разговоров осталась позади.

Еще раньше, не сглаживая углов, Маркус рассказал о компромате, который лично вручил главе аудиторской проверки, санкционированной вышестоящими лицами из министерства. "Лесо де Прош" давно превысило свой лимит врагов.

Наблюдая за участившимся дыханием Анны, он, все же, старался подбирать слова, когда рассказывал про Магду. Не имея особо широких знаний в уголовной юриспруденции, Анна не могла понимать, что Маркус проходит по делу об убийстве: во-первых, как главный свидетель, а во-вторых, как соучастник.

Его неожиданное возвращение, о многом сказало Анне, но она не могла для себя не отметить разницы в чувствах, которые теперь испытывала к этому странному и сложному человеку. Ну, для начала радовало то, что она понимала, насколько Маркус хладнокровен, когда ему это нужно. Черты его характера теперь просвечивались темными пятнами сквозь блестящую мишуру харизмы.

Но по прежнему одна только мысль о Маркусе Дэнвуде заставляла закипать кровь внутри, с той разницей, что этот дивный процесс теперь не перекрывал способность мыслить трезво. Возможно организм выработал некое подобие иммунитета, на случай нового фортеля со стороны обстоятельств, который, впрочем не за горами.

В глухой тишине ночи, Анна всматривалась в красивое, худое лицо и ее сердце охватывал страх. Оставшись наедине с собой, она позволила себе задуматься о совместном будущем с Маркусом и как не старалась, воображение не позволяло рисовать радужные картины.

Смотреть правде в глаза зачастую больно и не удобно. Сложив все "за" и "против" приходило осознание, что большой крепкой семьи не светит - родные не при каких условиях не примут Дэнвуда.

Остаться и жить в Эксетере?

Мозг грустно улыбнулся:

"Чтобы каждый день отстаивать право на свободный выбор, без оглядки на совесть и извечное "должна".

"Уехать?"

Тогда с сопением заходилось сердце:

"Это же все родное! Здесь детство, поддержка и все надежды..."

Решение далось трудно и при этом Анна прекрасно понимала, что предает, все свои убеждение и принципы ради человека, который сводит ее с ума и который вряд ли умрет с ней в один день старым, старым...

Эти мысли ее напугали. Ребенок толкнулся, что болезненно отдалось в ребрах. Поменяв немного позу, она положила руку на живот и легонько погладила его. Испытывая небольшое раздражение от упорного отсутствия материнских чувств, она сочла за благо, что на месте по крайней мере чувство ответственности и сама себе дала время.

Это только в фильмах, слезы счастья появляются сразу с двумя полосками на тесте. У Анны радость была номинальной и скорее надуманной, чем искренней и ясной.

Доскональное копошение и желание разложить все по полочкам действовали на Анну успокаивающе, внося в катившуюся в тар-тарары жизнь, хоть какой-то порядок.

Серж!

Горло судорожно сжалось.

Глаза Анны заметались, будто сейчас Серж выпрыгнет из-за ближайшего угла, как всегда словно по мановению волшебной палочки, готовый выслушать, дать втык, если надо и просто обнять...

Каждый день они виделись всего пару раз, пока Ватисьер не убегал на продолжительную экскурсию по Копенгагену. Он давал Анне насладиться компанией Маркуса, не отвлекая на себя ее внимания. Чувство вины сейчас обострилось у этой невероятной женщины и она все чаще смотрела на своего друга с сожалением во взгляде.

Заулыбавшись помимо воли, Анна успокоила себя, тем, что первым же делом завтра, нет, уже сегодня поговорит со своим великаном и попросит ее извинить за свинское обращение. Она была просто неблагодарной сволочью. Едва счастье замаячило на горизонте, Анна мгновенно наступила на древние грабли - друзья отходили на второй или третий план, забывались и теряли свою важность, ровно до тех пор, пока «любовь» не крутанет какой-нибудь фортель и понадобится дружеская жилетка для слез.

Не задаваясь лишними вопросами относительно причин, побудивших Сержа совершить ту поездку в Париж, Анна также пропустила мимо ушей, стрекочушее почти незаметное чувство, которое начинало пульсировать в груди всякий раз как она думала о своем бесценном двухметровом сокровище.

Чем бы была ее жизнь без Ватисьера, и их странных отношений, балансирующих на грани?

- Хм, - мозг скептически покосился на сердце, пока то задрав глаза кверху, насвистывало песню Джо Кокера.

Определение, как всегда ускользнуло, оставив место Сержа неизменным и священным.

Заснув под утро, Анна даже не заметила, как неслышно Маркус встал с постели.

Он гнал от себя мысли о возвращении в Эксетер, но внутренний голос беспощадно комментировал каждое мгновение:

«Это мгновение не повторится, и вот это можешь считать, что последнее. Они утекают сквозь пальцы как вода, ты не в силах задержать их... Поэтому ЗАПОМИНАЙ!».

Дэнвуд вздрогнул, выбрасывая из головы наплывшие свежие воспоминания, стоя на балкончике, который прилегал к их с Анной спальне.

Морозный воздух пробрался под толстый вязанный блейзер, заморозил голые ступни, на которых условно были надеты отельные шлепки. Он сделал затяжку, задержал подольше дым в легких, улыбнулся и выдохнул.

Через несколько минут, Маркус спустился вниз, переодетый и свежий.

- А, мистер Ритт! Уже проснулись... Что-то Вы рано, - мадам Сток, как раз закончила готовить ньюоки и дымящиеся шарики горкой лежали в глубокой тарелке. - Вы уходите?

- Доброе утро мадам Сток. Да, хочу сделать сюрприз для Энн, мне надо отлучиться ненадолго. Прикроете?

Он заговорчески подмигнул.