Хозяйка Бруно

Все кто работал в «Бруно» уже были прекрасно осведомлены, что у Анны довольно бурный роман с каким-то богачом из Франции. Недостаток информации, провоцировал любопытство, которое вступало в контры с совестью - сплетни до добра не доводят, а мисс Версдейл относилась к людям исключительно положительным и всяческое обсуждение ее личной жизни «за глаза», спокойно тянуло на легковесное предательство.

Но пока разговоры не выходили за пределы кухни - обсуждение романа хозяйки как приятная мятная конфета, гонялось по ртам работников, обрастая предположениями.

Анна обвела взглядом кухню, обрамленную каждодневной суетой, но через призму ее внутреннего состояния эйфории, теперь более светлую и немного иную, чем раньше - обстановку.

Серж, с огромным ножом в руках, трудился над филе палтуса, когда он увидел Анну, сосредоточенный взгляд потеплел - она зашла только ради него. Торопливо подошла к нему с извиняющимся видом, встала на цыпочки, дотянулась до щеки и легонько поцеловала.

- Привет... Даже не знаю, кому это больше надо! Знаю, что веду себя безответственно и дела забросила, но по-другому сейчас не могу. Он уедет, и я снова соберусь. Обещаю!

- Это тебе только кажется, - шепнул Серж в ответ с полуулыбкой. - Мать, хоть живая ушла? Или припадок все имел место быть?

- Почти... Но она знает, что я девочка взрослая и как не крути, а свой сад граблей мне пройти нужно самой.

- Аминь! А теперь, брысь за тунцом.....! Кейт отдала тебе список?

- Merci! Il est beaucoup plus facile de se délivrer ainsi du sentiment de la faute! *(Спасибо! Так намного легче избавляться от чувства вины!- фр.)

- Tout pour toi!*( * все для тебя - фр.)

Анна улыбнулась и выскочила с кухни. Серж с печальной улыбкой покачал головой. Еще девчонка девчонкой! Влюбилась по уши в крайне сомнительную person, одна надежда на то, что это взаимно и равносильно, со стороны Дэнвуда.

Сильные чувства неслыханно редки и разрушительны для нормальной человеческой жизни, потому что, не дай Бог, случится разлука и замены таким переживаниям и ощущениями оба не найдут никогда. В попытках вернуть утраченное они не будут задумываться в выборе средств и смело пойдут «по трупам» чувств родных и близких людей, пока не поймут, что все это тщета.

- Подкормил ты местных сплетников, красавчик! - Анна, широко улыбаясь, открыла дверцу своего Форда, где Маркус уже сидел за рулем. - Ты поведешь?

- Рад стараться! Не все же тебе в поте лица трудиться! Денег с меня ты не берешь, от подарков наотрез оказываешься! Значит, буду на тебя работать, ты у нас практичная, спасу нет! Облобызала своего Сержа?

Ответом ему была улыбка, которая стала для Маркуса так дорога.

Маркус пытался выразить свои чувства в более доступном для него виде. Подарки! Он до сих пор бесился от того, что Анна чуть в окно не выбросила роскошные серьги от Harry Winston, которые он пытался презентовать в его домике в Балестранде.

Ее странное представление, относительно природы взаимоотношений между мужчиной и женщиной, ввело в невероятные контры две непримиримые материи - продажность и безвозмездность. Каждое телодвижение Анна неосознанно адресовала Маркусу, каждая мысль так или иначе приводила к нему, что само по себе проливалось в виде благодатного дождя на иссушенную одиночеством душу. Какие тут могут быть подарки?! И даже тот факт, что это знаки внимания, принятие которых доставляет удовольствие обеим сторонам, оставило упрямость Анны по данному вопросу непоколебимой.

Под всей этой коркой нравственности, однако, скрывалась весьма прозаичная причина, среди прочих - Анна не могла себе позволить дарить столь же дорогие подарки. Ее возможности по сравнению с финансовыми возможностями Маркуса Дэнвуда были меньше в сотни раз. А чем его можно было удивить, она даже себе не представляла.

Анна всегда отличалась наблюдательностью и сия способность никогда не была избирательной. От ее внимания не укрывались такие мелочи, как то, что Маркус легко укладывался спать в почти спартанских условиях каменного дома, где мебель была самой простой, но простыни, на которых они спали были едва ли не дороже всей утвари находящейся там.

Едва ли не обколотые старые стаканы для виски, наполнялись только баснословно дорогим бренди. И только ему одному известно, сколько стоила система установки душа там, где ее просто не могло быть по определению. Неудобства были минимальными в столь заброшенном месте, но обстановка самая непритязательная. Он не знал, что такое простая домашняя одежда - даже будучи наедине с Анной, Маркус не позволял себе неопрятного внешнего вида - о чем, вообще, можно говорить, если самые простые потертые джинсы - превышали среднюю двухнедельную заработную плату обслуживающего персонала «Бруно».

Маркусу приходилось скрывать свою любовь к дорогой жизни, которая по большей части уже переросла в привычку и Анна понимала, что потребности его намного выше ее собственных. Некоторые смело можно было называть блажью. Ни одного слова упрека, ни малейшего намека на дискомфорт Анна, тем не менее, от него не услышала.

Мозгов у нее хватало отмахнуться от глупой женской привычки переживать из-за проблем, которых на самом деле нет, потому что Маркус выглядел не менее счастливым, чем она сама. И оба, с нескрываемым удовольствием отказывался от привычного для себя ранее: Анна от привязанности к родителям и собственной тошнотворной положительности, а Маркус от денег и безобразной роскоши, до которых ранее был жадным неимоверно.

- Здесь налево! Вон видишь рыжую вывеску, нам туда! - Анна заменяя навигатор, указывала дорогу. - Заедем, сначала, в банк. Разговор о товаре всегда легче вести, когда в руках есть оплаченный счет.

- А не может быть такого, что тот же тунец закончится и тебе придется ждать? Зачем тогда торопиться с оплатой? - голос Марка был полон скептицизма.

- Может и не стоило бы, если тунцом не занимался самый отъявленный барыга. Старый Гойя Шуккерман всегда откладывает про запас для меня. Поставки у него мелкими партиями приходят, но часто, поэтому рыба всегда свежая.