Страница 24 из 49
— А потом Печать Пророков (да благословит его Аллаh и приветствует) просветил мне ум.
— Вы знаете, Исам Аббасович, я изучаю многие религии мира, и мне не нравится, что они совсем не добровольны, хотя я отчётливо вижу, что истории похожи, как будто Аллаh всё разыгрывает по одной и той же схеме. Посылается некий пророк (мир ему), которому приходят откровения, потом он собирает последователей и путешествует с проповедями. А в конце - эта история, что его все отвергают, но он возвеличивается.
— Фарид, знаешь, в чём разница между многими пророками посланниками Аллаhа (мир им), и Моhаммедом (да благословит его Аллаh и приветствует)?
— В чём же?
— В том, что Адам (мир ему) был послан к одному народу,
Ноах (мир ему) был послан к одному народу,
Ибраhим (мир ему) был послан к одному народу,
Исмаил (мир ему) был послан к одному народу,
Муса (мир ему) был послан к одному народу,
Юша (мир ему) был послан к одному народу,
Даниэл (мир ему) так же был послан к одному народу,
Иунус (мир ему) был послан к одному народу,
Дауд (мир ему) был послан к одному народу,
Яхве (мир ему) был послан к одному народу,
А посланник Аллаhа (да благословит его Аллаh и приветствует), превосходил их всех, и он был послан ко всему человечеству.
Я был потрясён и молчал.
Отзвуки голоса, так не похожего на тот, что раздаётся в аудитории, во время лекций, ещё долго оседали в песке соседних дворов. К нам начали сходиться люди. Благочестивые мужи топили свою обувь в песке, в их глазах светился интерес.
— Исам Аббасович, вы проповедником работаете?
— Это не работа, дорогой, это веление души.
— А университет?
— Вот это - работа, хотя я тоже это люблю. Я пытаюсь служить Аллаhу всеми способами.
— Вы знаете, я всё понимаю, но объясните мне одну вещь, - почему нужно «обращать» в религию, зачем человек должен отдавать то, что у него есть, то, что ему давали с детства, это же просто внешне, это же не отражает сущность человека религиозного.
— Истина должна быть вручена человеку любыми средствами, если он не может из-за невежества взять её сам, но потом он будет благодарить тебя, поверь, - виновато глядел он на столпившихся людей, как будто просил их простить невежественного юношу, не постигающего истины.
— Но почему надо воевать?
— Ты слишком свободно трактуешь историю, это не война, это проповедь, только на другом уровне. Да, бесспорно, всегда найдутся совершенно безнадёжные люди, которым не суждено понять истину никогда. Такие, как Пируз Нахаванди, который известен как Абу Лулу, бывший священник огнепоклонничества, раб, от рук которого пал Умар ибн аль-Хаттаб аль-Фарук, светлейший султан, внук Моhаммеда (да благословит его Аллаh и приветствует).
— Я не согласен, убийства из-за веры это бред, и я не понимаю, почему нельзя верить в Заратуштру или исповедовать Иудаизм?
Мне было трудно говорить при посторонних, меня не радовала роль юнца, застигнутого врасплох на детском грехе религиозного невежества и пытающегося оправдаться, но ещё худшим грехом для меня было молчание. Книга, которую я читал, лежала на скамейке, как вещественное доказательство моей нерадивости и глупости.
— Я тебе ещё раз объясню, дорогой, на пальцах, - вещал дядя Исам, - если ты поедешь в другую страну, тебя там не примут, если ты зайдёшь в храм северных людей, про тебя подумают: пусть этот чёрный убирается к своему Аллаhу, если ты совершишь малое омовение в общественном туалете, про тебя подумают, что ты сошёл с ума, если ты совершишь намаз в публичном месте, про тебя подумают, что ты показушник. Почему? Потому, что их пророки (да будет ими доволен Аллаh) были посланы Аллаhом только к их народу, а Моhамед (да благословит его Аллаh и приветствует), был послан ко всему человечеству!
— Я всё равно не могу понять, зачем убивать, - сказал я, уже не видя в своём упрямстве пользы.
У меня всё поплыло перед глазами, появились какие-то странные образы, я словно плавно передвигался куда-то.
— Ты знаешь мечеть на Старом Острове? – сказал вдруг Исам Аббасович, склонившись к моему уху.
— Да.
— Извини, сейчас мне пора, приезжай туда в эту пятницу на Джума, будем беседовать, дорогой Фарид, и вас, - он посмотрел на женщин и мужчин с горящими глазами, обступивших скамью в моём дворе, - я приглашаю на Джума, в эту пятницу.
Люди, выражая благодарность тихим говором, начали расходиться.
— Так ты придёшь, мой дорогой? - спросил профессор, когда уже почти все разошлись.
— Хорошо, Исам Аббасович.
— Пока мы не в университете, можешь называть меня дядя Исам, ты мне как родственник.
— Хорошо, дядя Исам.
— До встречи, и помни, у тебя завтра отчёт по строению костей таза, бросай-ка ты свою книжку и займись делом!
— Хорошо, дядя Исам.
Я долго наблюдал, как развевались полы плаща этого противоречивого человека, когда он покидал двор.
* * *
Учился я хорошо, на втором курсе мне назначили стипендию, я ездил на форумы и активно участвовал в жизни университета.
Так и тянулась эта моя жизнь пока, наконец, одно событие не нарушило её привычный ход. В конце декабря появился Фараз и дал о себе знать мне и родителям, которые уже не чаяли увидеть своего любимца живым.
Фараз окреп. Он уже ничем не напоминал того 11 – летнего юнца с молочными усами, который исчез с палубы корабля той страшной ночью нашего бегства из Бахастана. Одно осталось неизменным в нём – молодецкая удаль и поистине фантастическое бесстрашие. Все эти несколько лет Фараз пропадал по пограничным странам и понабрался экстремистских замашек, какими его наградили беглые курды и бахастанцы, на лету сбивающие из гранатомёта самолёт. Наверное, в этих скитаниях он и проникся этой идеей, сжигающей его до конца дней. Джихад Толяб был его отцом и матерью. Он мечтал вернуть свободу своей родине, и много позже он вернёт её в самом деле, но лишь на день и ночь, на жалкие сутки нервной свободы, которые потом потонут в реках крови.