Страница 22 из 216
109 год 4 эры. 17 день сезона последнего теплого ветра.
Воспользовавшись полным истощением Нуаркха, Саантирская стража отобрала трофейный арбалет и пару слезинок. Воспаление под ключичной пластиной напомнило о себе и стремительно набрало силу, рана опухла и источала жар. Тоннельнику оставалось только догадываться, что за мерзость забилась в трещины и зазубрины костяных ятаганов Зверерожденных. Нуаркху не удалось добраться до Саантира на своих двоих, к счастью Нар’Катир из западного бастиона Внешнего Кольца предоставил ему шесть длинных и выносливых лап. Тоннельник медленно покачивался на провисающей грузовой сети в тени исполинского тела. Рука провалилась сквозь крупное плетение сетки и бессильно болталась при каждом шаге огромного животного. Затуманенный взгляд с нездоровым упорством следил за крупной каплей крови, набухающей вокруг открытой раны на плече. Капля медленно покатилась вниз, оставляя жирный след. Задержавшись ненадолго на загнутом когте, она сорвалась вниз. Но пепельного песка так и не достигла. Ее поймал коренастый карлик, на плечах которого лежал дырявый рубиново-алый плащ и сидел бело-бурый одноглазый скрет. Кожа Карлика раз в секунду примеряла новую коллекцию устрашающих шрамов и окрашивалась в новый бледный оттенок. Под кожей танцевали шишки и рельефные мускулы, на поясе болтался обломок великолепного клинка из лунного камня. Ветер не беспокоил полы плаща, тени у Создателя не было, а за бодрым шагом Нар’Катира он поспевал, не совершая никаких движений. Более того, “подарок Нара” сильно качался при ходьбе, но Карлик всегда оставался на одном и том же расстоянии.
Кровь Нуаркха тонкой струйкой побежала по короткому предплечью Карлика, подпрыгивая на непрестанно изменяющемся теле. Ручной скрет проворно вытянул усатую мордочку и слизнул черно-зеленую каплю.
Карлик воздел непропорционально крупную, бурлящую голову, и Нуаркх увидел янтарные искры в непроглядной тьме надвинутого капюшона. Поймав взгляд тоннельника, Создатель потянулся к широкому поясу, снял пузатую медную кружку и поднял ее в учтивом салюте.
‑ Ты когда-нибудь меня догонишь? – вяло прощелкал Нуаркх, старясь не выпускать сознание из слабеющей хватки. Красный Карлик промолчал.
‑Тоже его видишь? – Прочитал контуженный Нуаркх по губам Паартака, который слабо, но упорно, пихал его в бок. – Этот Хаэкран’Атаак сидит на моей груди. Так близко, что я могу сосчитать зазубрины на обломанном мече. Как думаешь, он настоящий?
‑ У меня лихорадка, а у тебя кровотечение, – невнятно пробормотал Нуаркх после длительной задержки, – хотя кто знает…
‑Дай нож, отгоню его, – решительно прохрипел старый страж и нетерпеливо дернул плащ Нуаркха.
‑Может сработать, – саркастично ответил тоннельник и протянул изогнутый нож, – старайся не сильно дергаться, ты все еще должен мне денег.
Паартак вспорол воздух несколькими беспорядочными, вялыми выпадами. Абсолютно безразличный и неподвижный Карлик был недосягаем, всегда оставаясь поверх руки Паартака.
‑Лучше не думать о том, как такое возможно, – хмурый пепельный вернул нож.
‑Тебе не кажется, что ваши погребальные ритуалы слегка наивны?
‑Заткнись, это лишь мираж, – прохрипел Паартак и замолк. Помимо них в сетке была еще дюжина раненых. Зыбкую тишину тревожили стоны и тихие молитвы Создателям. Братья синиты, отличившиеся во время обороны, тоже потратили последние вздохи на обращения к матери-отцу. Сейчас их сердца уже не бились.
Спустя минуту Нар’Катир перешагнул через стены западного бастиона, которые были высотой в два Хинаринских роста. Форт оказался существенно более основательным укреплением, чем казалось издалека. По-Саантирски коренастая башня возвышалась на дюжину метров, четыре дозорных вышки прикрывали бастион со всех сторон света.
Нар’Катир обогнул башню и пригнул колени перед высоким отбеленным шатром дочерей Нара. Здесь измотанные монахини в застиранных светло-серых робах облегчали страдания раненых. Нуаркх неуклюже выбрался из сети. Охромевшие ноги подогнулись, стоило им принять вес хитинового панциря. Голова закружилась, а горло и живот скрутили приступы рвоты. За спиной Нуаркха раздались торопливые шажки. Кто-то попытался потянуть его вверх и натужно запыхтел. Помощи тоннельник почти не ощутил, но отошел от приступа слабости и самостоятельно выпрямился. Развернувшись, он обнаружил миниатюрную, болезненно худую монахиню. Солнце уже скрылось за горизонтом, и от юркой черной кляксы девушку отличали только крупные янтарно-оранжевые глаза. Шишковатая головка монахини не дотягивалась Нуаркху даже до грудных пластин. Ее попытка помочь была до того комичной, что тоннельника весело прищурился. На утомленном и крайне встревоженном лице монахини блеснула ответная улыбка. В следующее мгновенье взгляд девушки приковали причалы с покореженными дирижаблями, и искорки веселья бесследно потухли.
Небесные суда, изможденно растянувшиеся на каменных пристанях, представляли жалкое зрелище. Вытянутые ладьи из лакированного дерева походили на жестоко выпотрошенных рыб. Стальные сети, куполом закрывавшие палубы, были вспороты. На искореженной проволоке блестела голубая кровь и трепетали обрывки бурых перьев. Нос одного дирижабля были раздроблен. Сквозь палубы, унизанные арбалетными болтами и набухшие от крови, блестела начищенная сталь внутренних механизмов. Причал третьего Когтя пустовал. Только выроненные инструменты и печальные взгляды напоминали о дирижабле, который поднялся из этой каменной ложбины.