Страница 171 из 216
Щупальца Кантара и Хинглинга схлестнулись, воздух вспыхнул сломанными лучами света и пульсирующими сгустками непроглядной тьмы. Плетение мира начало распадаться на бесформенные лоскуты. Среди непредсказуемых аномалий дуга Нар’Охай столкнулась с когтями Хоакса, защищавшего хозяина. Удар белоснежного гиганта подбросил Ларканти к лязгающему забралу, во мраке которого пенилась оскаленная пасть. Страж отпрянул от клюва и загнутых клыков, но не избежал массивного лба. Панцирь Хан Ката взрыли извилистые трещины, мгновенно прыснувшие алыми всполохами и дымящейся кровью. Не успели легкие Ларканти затрепетать от удушающего кашля, как стража отшвырнул взмах крыла. Барахтаясь в рубиновой спирали вьющегося плаща, он разглядел удар когтистой лапы и направил черное лезвие на огромное предплечье. Сверкая болтающимися серпами когтей, обмякшая кисть полетела вниз. Взвывший хоакс отпрянул и прижал изувеченную лапу к груди, где Хааф обратил голубую кровь твердой коркой. Ларканти захрипел, изгоняя кашель ударом кулака, и ринулся на раненную тварь. Нар’Охай выдержал натиск пернатого предплечья, ринувшегося наперерез, и вспорол конечность вместе с рукавицей из Нар’дринской стали. Ларканти перехватил клинок двумя руками и обрушил на изогнутые скимитары, которые Хааф выхватил из-за янтарного пояса. Удар вмял бледного в кирасу питомца, пена брызнула из трещин изогнутого шлема вместе с грязной руганью на Надоблачном языке. Вибрация треснувших лезвий проникла в кости Хаафа, и следующий удар вырвал клинки из слабеющих пальцев.
Черное лезвие поймало тусклый пурпурный блик, готовясь ринуться на беззащитную грудь бледного, но взбешенный Хоакс ухватился за развевающуюся мантию и оторвал страж от жертвы.
‑ Плащ не мешает, пепельный ублюдок!? – Прогремел Хааф, пока клюв Хоакса несся на жертву, удушаемую рубиновыми путами. Щупальца Кантара, разбрызгивая вспышки Тепла, прорвались к шее Ларканти, мантия прошла сквозь каменную кожу и освободила сдавленное горло. Кашель стал яростным кличем, и меч стража вонзался в череп огромного зверя. Искореженное забрало отшвырнуло Ларканти, пернатый хищник выгнул спину и начал цапать эфес, который застрял в кости и искореженной стали. Страж подхватил мантию, трепещущую от беспорядочных взмахом огромных крыльев, и бросился к Хаафу.
‑ Не нравиться плащ, тварь!? – Прохрипел Хан Ката, проламывая коленом нагрудник Лим’нейвен и набрасывая рубиновую удавку на шею. Рука Хаафа бросается к перекошенному лицу стража и вытаращенным глазам, источающим обжигающее сияние. Ларканти перехватывает напряженную кисти и кости ломаются в тисках каменной длани, затем кулак вмял строе забрало в лицо Хинглинга. Покончив с сопротивлением, Ларканти рванул полы плаща. Красная петля скомкала латные пластины и переломила шею бледного. Предсмертная судорога раскатилась по изувеченному ткачу, а после скрутила мускулы пернатого исполина. Два существа, противоестественно сплавленные Искусством, отправились к Карлику мгновенно. Ларканти взмыл вверх и вырвал иссеченный эфес из обмякшей туши, которая обрушилась на раскаленные барханы.
‑ Их предводитель должен остаться живым!– Напомнил Кантар, и плащ, отмеченный синими разводами, вернулся на каменные плечи. Ларканти застыл, плавно покачиваясь в воздухе. Насладившись весом клинка и железным запахом, он окончательно сорвался. Даже Кантар сморщиться от зрелища, которое развернулось перед вытаращенными глазами Хан Ката. Размытые моменты полета сменялись болезненно четкими видениями лиц, перекошенных ужасом и криком. Потакая извращенному пороку, Ларканти оставлял чудовищные раны, которые далеко не всегда несли мгновенную смерть. Спустя минуту лже-всадники обратилась вопящими жертвами, воздух вокруг Фаланги заполнился иссеченными перьями.
Постепенно разум Ларканти начал остывать и наполняться отвращением. Медленно в нем вызревало чувство знакомое чревоугоднику, который затолкал в глотку слишком много яств. Надломленная рука болела все нестерпимее, бедро стискивала жгучая боль, а удушающая железная вонь стала тошнотворной.
‑ Что я творю… ‑ Прохрипел Хан Ката. Туман развеялся и открыл крупно дрожащие руки, стискивающие вытянутый эфес. Смердящая кровь на кистях и предплечьях не успевала сгорать. Плащ потяжелел и вновь стиснул горло, которое дергалось от подступающей тошноты.
‑ Мне казалось, ты умеешь получать удовольствие от подобных… обязанностей. – Голос Кантара с трудом пробился сквозь гомон колотящихся сердец. ‑ Выходит и тебе не повезло?
‑ Всему есть предел. – Сухо ответил Страж, передергиваясь от омерзительного зуда.
‑ Хинглинг мертв, жалкие остатки лже-всадников бегут в ужасе. Довольно зверств на сегодня, надо беречь аппетит. – Устало протянул Десница и шумно выдохнул, пряча лицо за взмокшими руками. Немного помолчав, он развернул скривившееся лицо Стража к предводителю Хоаксов, который стремительно отступал, разбрасывая платиновые перья холеного Хоакса. ‑ Достань ублюдка с синим плюмажем, и покончим с этим.
‑ Хорошо… ‑ Изможденно прошептал Страж и неохотно бросился на лидера. Ощущая ветер, который срывает тяжелые капли, укутанные сухой коркой, Ларканти сделал несколько лишних кругов вокруг взмыленного зверя. Затем он резко завис над пышущей жаром холкой. Всадник, управлявший зверем предводителя, остолбенел на мгновенье, но потом решительно вздернул арбалет. Прежде чем палец надавил на спусковой крючок, Ларканти обратил оружие в щепки вымученным взмахом. Мрачное лезвие бросилось к лицу обреченного всадника, но остановилось в сантиметрах от взмокшей кожи. Предводитель, облаченный в потрепанные латы, отказался сдаваться и, отчаянно вскрикнув, опустошил бобину тяжелого арбалета. Снаряды, сорвавшиеся с ложа в виде изящного женского силуэта, не дотянулись до стража, который не потрудился укорачиваться. Когда запас стрел иссяк, Ларканти покачнулся и оказался за спиной предводителя. Каменная кисть стиснула челюсть, сминая забрало в виде загнутого клюва. Щупальца Кантара рассекли стремена, а предплечье Стража, не обращая внимания на удары кинжала, сдавило грудь бледного. Через мгновенье сцепленные силуэты стремительно понеслись к Фаланге.