Страница 163 из 216
109 год 4 эры. 38 день сезона последнего теплого ветра.
Надрывающееся тело Кантара Яроокого тлело в мрачных лабиринтах Саантирских Катакомб. Гранитный трон казался Деснице пыточным аппаратом, а не символом власти. Стальное древо прошивало корнями холодную спинку и впивалось в сгорбленную спину. Слезы, мерцавшие на покачивающихся ветвях, вбирали бурные потоки Тепла и не давали ткачу сгореть от непомерного могущества, клокотавшего в груди. Истощенный разум непроизвольно дергал металлическими конечностями и иглы бередили израненное тело, вынуждая накачиваться болеутоляющими перед каждой попыткой уснуть. Зыбкий сон Кантара тревожили не горячее одеяло или скомканное постельное белье. Вихрящееся тепло срывалась с пылающей кожи, накаляя воздух и угрожая погрести Десницу под обрушившимся куполом. Погром предотвращал Племянник Ио и грозные баррикады из Черного Железа, которые стискивали и опаляли истинное тело Десницы. Лишь иллюзорный аватар Кантара мог взлететь и убедиться, что мир не ограничен удручающими казематами.
Несмотря на угнетающее напряжение, надежда просвечивала мрак отчаяния. Гноящиеся раны, иссекавшие Кантара, постепенно превратилась в сеть бугристых швов. Потоки Тепла неохотно подчинились и перестали испепелять каждого, кто оказался ближе двух дюжин метров. Тени подобрали наилучшую дозу Синских дурманов, которые удерживали Кантара между отупляющей болью и непроницаемым наркотическим трансом. Благоприятные обстоятельства даже позволили Яроокому устроить приличный ужин для друзей и Племянника Ио, с присутствием которого оставалось лишь смириться. Долгожданных гостей ждал по‑надоблачному высокий стол из нежно-кремовой Ориекской древесины, который совершенно не вписывался в мрачное, аскетичное убранство темницы. Скатерть цвета спелого Африта заслоняли позолоченные миски парящего мяса, свежие овощи и экзотические фрукты со всех уголков Четырех Миров. Подходящую компанию пище составляли изысканные напитки, включая “Ориекское золотое”. Желудок Кантара давно заменил клубок стали и нитей Тепла, но атмосфера праздничного ужина и сопутствующие декорации скрашивали беспросветный кошмар, в который превратиться его жалкое существование.
Высокие двери отворились и в зал вошли двое. Первой была зрелая очаровательная пепельная, не скрывавшая благородную седину волнистых локонов. В ее объятиях дремал малыш, которого Кантар вытащил из клетки. Ссадины с ожогами быстро исчезали со светлой кожи и не тревожили крепкого сна. По правую руку Нилин хромал коренастый пепельный с головой, напоминавшей вялый африт. Детство на Перекрестке оставило Родорвицу нескладную фигуру, недоверчивый характер и косые глаза, блестевшие штрихами пурпура и желтизны. В тучных руках он сжимал глянцевый горшок с пышным Синитским светочем. Темно-синий куст испускал свежее благоухание и выделялся из полумрака тускло мерцающими прожилками.
‑ Рад видеть вас в моей темнице… то есть тронном зале. – Скомканное приветствие вяло покинуло опухшее горло, и Кантар зашелся болезненным кашлем.
‑ Это место кажется еще более дырой, чем в прошлый раз. – Бодро отозвался Родорвиц и похромал к Яроокому, расторопно переставляя кривые ноги. ‑ Здравствуй, Кантар. Принесли светоч, который немного украсит твою крипту.
‑ Признайтесь, вы просто хотите узнать, что произойдет с растением в моем присутствии. – Ответил Десница и улыбнулся, наблюдая как коротышка приставляет горшок к трону. Скулы Кантара быстро вспыхнули болью и прогнали улыбку с осунувшегося лица.
‑ Несмотря на последние события, мы остаемся исследователями. – Мягко призналась Нилин и аккуратно опустилась на кресло, стараясь не тревожить посапывающего ребенка.
‑ Мне интересно, Кан… Когда ты в нескольких местах, что ты видишь и как не путаешься в словах? – Поинтересовался Родорвиц, принимаясь за жирные ломтики пряной Аргийской рыбы.
‑ Я окончательно ослеп пару недель назад, приходиться использовать щупальца. – Признался Кантар и провел ладонью перед глазами, сдерживающими клубы рубинового пламени. – Реплики читаю с бумаги, в остальных случаях приходиться мучительно импровизировать и говорить очень медленно.
‑ В скольких местах ты сейчас? – Подразнил Родорвиц, пока Нилин сочувствующе поджимала губы.
‑ Всецело с вами, друзья. Язык немеет от обезболивающих. – Ответил Кантар и веселая маска начала сползать с саднящего лица. Страстно желаемая компания оказалась тяжелым бременем для изувеченного Хинаринца.
‑ Выглядишь неважно. Посмотри на себя, даже побриться забыл. – Ласково пожурила женщина и аккуратно подергала сгорбившегося ткача за редкую щетину.
‑ Так странно… ‑ Просипел Лим’нейвен, качаясь истончившимися пальцами колючих седых волосков. – Почти не нужно спать. Не ем и не справляю нужду, ничего не осталось от каждодневной рутины, но проклятая щетина растет. Доставляет некое спокойствие…
‑ Кхм… как прошла операция? – Осторожно поинтересовался Родорвиц после неловкой паузы.
‑ К счастью, плохо помню. Когда очнулся, в заднице уже торчала дюжина стальных кольев. – Ответил Лим’нейвен, непроизвольно вздрагивая, и поморщился от накатившей боли.
‑ Поток Тепла, проделавший дыру стене, вырвался из спины и превратил три Тени в лужицы булькающего дерьма. – Продолжил он, неловко указывая на опалённый камень позади.
‑ Хоть одна приятная новость. – Дернувшись от смешка, ответила Нилин и бросила Лим’нейвен печальный, обнадеживающий взгляд. Кантар ответил полуулыбкой и благодарным кивком.