Страница 156 из 216
‑ Рен переживает из-за Кантара, попросил меня за ним следить. Откуда ты его забрала? – Поинтересовался Нуаркх у Хаотри Железный Хвост, охотно подливая крепленый африт в протянутый стакан.
‑ Странный тип. Прозябал в какой-то дыре у подножия Хинаринской Башни. Латал всякое отребье, тех кто подыхал препарировал, словно подопытных скретов. Сразу понятно, почему за его голову дают столько Хаков. – Отозвалась Синитка, рассеянно пожав плечами.
‑ Как он себя вел с командой? – Методично продолжил тоннельник.
‑ Он работал без отдыха, Железный Шрам провонял трупным запахом. Будоражащих Синских эликсиров в венах этого пепельного больше, чем черной крови. – Ответила Хаотри, неприязненно передернув мускулистыми плечами.
‑ Он говорил с кем-нибудь? – Продолжил тоннельник допрос, замаскированный под дружеский ужин.
‑ Когда я вела его к скалогорбу, он буквально не затыкался и был рад достойной компании. Неудивительно, если посмотреть на перештопанные рожи его клиентов. – Пропел мелодичный Таурагли, и женщина жадно вцепилась в пышную грудку запеченной птицы.
‑ Так говоришь, будто мы и твои головорезы не подходим под такое описание. – Усмехнувшись, отозвался Нуаркх и указал на свежую трещину, бегущую через его грудь.
‑ Нам сопровождать этого Ткача на Арг, Нуа. Поделись плодами расследования. – Перешла в наступление Синитка, расправившись с внушительным ломтем сочащегося мяса.
‑ Есть чем тебя порадовать. – Незамедлительно прощелкал тоннельник, хватая охапку Синских моллюсков со сливочным соусом. ‑ Пожилая торговка из клана Хан Неве посвятила в биографию родственника за горсть серебряных Хаков.
‑ Дай угадаю, детство у него было не легкое?
‑ Тоннельники считают подобное беззаботной юностью, но в ранимых искрах пепельных такое оставляет след. – Снисходительным тоном ответил Нуаркх.
‑ Ему сколько? Около восьмидесяти? Дитя разоренного войной Саантира? – Заключила пиратка и принялась выцарапывать кусочки, застрявшие между ужасающими клыками.
‑ Сын героини, почти заслужившей титул Каменного Стража. К сожалению, Хоаксы настигли ее раньше почестей и славы. Отец был братом Нара, его погребальной урной стали обломки обрушившейся гончей. – Неспешно перечислил Нуаркх и развел руками.
‑ Кантара отправили по стопам отца, избавились от мороки с сиротой?
‑ Он взрослел вдали от дома, с пугающим бременем Искусства на плечах. Дети сторонились странного юношу, рядом с которым то бросает в жар, то обжигает холод.
‑ Следующая война пришлась на его золотые годы. – С язвительной ухмылкой, заключила Синитка.
‑ Брат Нара, Лим’нейвен. Повидал всякого, что чувствительным Хинаринцам чудится до глубокой старости. Потом его поймали на незаконных экспериментах, обвинили в неуважении к мертвым и изгнали. Пока Кантара клеймили Черным Железом и закидывали грязью, он вопил, что старался на благо Хинарина.
‑ Легко отделался, мне за простую кражу отрубили хвост. – Мрачно ответила Хаотри и заскрежетала бахромой кистеней, венчавшей ее нижнюю половину.
‑ В цивилизованных Мирах высокопоставленных религиозных служащих конечностей не лишают. – С язвительностью во взгляде, отозвался Нуаркх.
‑ Мне он сумасшедшим не показался. – Продолжила Хаотри расслабленным тоном, проигнорировав ожидаемую колкость.
‑ Видела, как трясутся его руки от Синской дряни? Уравновешенный Хинаринец не может так себя загонять. Его поведение немного сквозит одержимостью. Но, в целом, согласен с тобой.
‑ Ему самое место на Перекрестке, среди отщепенцев вроде тебе. – На лице Хаотри распустилась улыбка и сцена начала темнеть. Влажные клыки синитки последними растворились во мраке.
Новая сцена оглушила ревом яростного прибоя, который штурмует полусферу каменистой суши. Языки пенных брызг взметаются на дюжины метров и пытаются выскрести голубоватый мох из глубоких трещин. Водяной поток Арга тянулся вширь на несколько километров, темнел бездонной пучиной и завивался вдали, словно темно-зеленая нить, окруженная ореолом кучных облаков. Нуаркх пригнулся, горькие брызги зудели под панцирем, блики светло-голубого солнца слепили глаз, а тело жалобно хрустело. Хрипящая Хаотри висела на его плече, широкая алебарда, вонзенная в землю, покачивалась в такт ее пульсирующей груди. Полдюжины пиратов сплотились и ощетинились лесом копий. Пика привычно лежала в руках сутуленного Кантара, который нависал над загнанными головорезами. Впереди молотил мириадом щупалец безымянная тварь, вырванная из норы скалогорбом Хаотри. Только упоминание в Урбском Шифре и вдвое поредевший экипаж рыбацкого скалогорба, предвосхитили его существование.
Хаотри обернула прикрытые глаза к Нуаркх. Мелодичный Таурагли утонул рокоте Арга, и она раздраженно ткнула в розоватую тварь, а после провела когтем по горлу. Нуаркх откашлял облако кровавого тумана, коротко кивнул и воздел тупой глиняный клинок. Неудобный эфес, щедро украшенный золотом и лунным камнем, попытался выкрутиться из слабеющей трехпалой кисти. Прибой щупалец хлынул на охотников, но глиняное лезвие впилось в изрытый трещинами камень. Ударная волна, подведенная полупрозрачными дымчатыми всполохами, издала резонирующий низкий рокот и бросилась на клубок скользких конечностей. Их разметало в стороны, и клин охотников кинулся в брешь. Щупальца пытались вцепиться в ноги охотников и стиснуть их грудные клетки, но копья и гудящий глиняный клеймор пока отражали их натиск. Незнакомое плетение Арга ослабило искусство Кантара, но он видел сердце существа сквозь бледную шкуру и волокна студенистых мускулов. Лим’нейвен вонзает пику у ног и изо всех сил хлопает в ладони. На поверхности пористой шкуры разрывается желтоватая искра, испуская сферический фронт огромного давления и оглушительного рокота. На бесформенном теле возникает вмятина, окруженная ореолом дрожащей плоти. Конвульсия раскатывается по разветвленным щупальцам, но твари удается схватить охотника за предплечье. Конечность ускользает от алебарды Хаотри, и вколачивает несчастного в скользкий, потрескавшийся камень.