Страница 21 из 93
Я верю: под одной звездою
Мы с вами были рождены;
Мы шли дорогою одною,
Нас обманули те же сны.
Предвидя вечную разлуку,
Боюсь я сердцу волю дать;
Боюсь предательскому звуку
Мечту напрасную вверять…
Михаил Лермонтов
Наутро после музыкального вечера Звездочадский уехал.
- Не ждите моего возращения скоро. Я обещал вам экскурсию по нашим местам, но боюсь, в ближайшее время буду лишен возможности ее устроить, а оттого препоручаю вас сестре. Она знает окрестности Обливиона ничуть не хуже меня, а как собеседник куда интереснее. Не обманывайтесь ее юностью и кротостью. В седле сестренка сидит не хуже улана, а по части пешей ходьбы легко заткнет за пояс любого пехотинца, час-другой - и вы взмолитесь о пощаде.
С таким напутствием Звездочадский вышел вон.
Я отправился в библиотеку скоротать время среди прохладного безмолвия книг и многозначительного молчания альбомов с гравюрами. Общество мне составили бронзовые статуэтки античных героев, портреты сановитых деятелей да мраморные бюсты мудрецов и писателей. От окон падал палевый утренний свет. У входа дзынькали напольные часы на подставке-колонке: два блестящих диска двигались мимо небольшой прорези, отмечая сочетанием цифр часы и минуты, деревянный корпус украшали фигурки резвящихся амуров.
Я настроился на долгое ожидание, но Январа появилась вскоре, причем полностью одетая для прогулки. На ее ногах были легкие ботфорты с низким широким каблуком, какие обычно используют для верховой езды, тонкий стан охватывало элегантное серое платье с рядом деревянных пуговиц на груди и воротником-стойкой, украшенным рюшью. Изящную головку венчала крохотная кокетливая шляпка.
- Доброго утра, Микаэль, - напевно произнесла девушка. - Как вам спалось?
- Благодарю, спал как убитый.
- Если вы ищите свежие газеты, то слуги обычно кладут их сюда, - Январа коснулась резного бюро красного дерева. Доска его была откинута, а дверцы верхнего шкафчика раздвинуты, создавая пространство для письма. На бюро стояли чернильница и пресс-папье. Рядом замерло в ожидании кожаное кресло на мощных изогнутых ножках в виде львиных лап. – Брат любит работать в библиотеке. После его отъезда мы не стали менять заведенный порядок. Хоть мы с маменькой и не читаем газет, нам хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему, будто Габриэль не уехал, а только вышел на минутку и вот-вот вернется. Вы скажете, мы суеверны?
Я покачал головой:
- Моему другу очень повезло с семьей. Любому человеку важно знать, что его ждут.
- А еще маменька устраивает здесь свои спектакли. Габриэль не рассказывал? Она переводит античных классиков, и драматургов современности, и даже сочиняет пьесы сама. Слуги расставляют кругом стулья, задвигают портьеры, зажигают старую масляную лампу, и мы погружаемся в мир чудесных историй. Но что я все болтаю да болтаю! Брат просил показать вам наши места. Вы готовы к прогулке? Я рада компании, ведь маменька не большая любительница выходить из дому, а бродить в одиночестве рано или поздно прискучивает.
Под щебетание Януси мы прошли в большую переднюю, где слуга подал девушке накидку-пелерину, украшенную цельной шкуркой чернобурки, а мне – шинель. Лисица на плечах Януси выглядела совсем как живая: с острой мордочкой, блестящими глазами, лапами с темными коготочками и роскошным пушистым хвостом.
- Это тоже подарок брата? – не сдержал я любопытства.
- Как вы угадали? – удивилась Январа.
- Он сравнил вас однажды с лисой.
- Разве между нами есть сходство?
- Полагаю, Габриэлю виднее. Я слишком мало знаком с вами, чтобы судить, - честно отвечал я.
- Но какое-то мнение у вас сложилось? Мне очень хотелось бы знать, как я выгляжу в ваших глазах.
Януся была серьезна, она смотрела на меня пытливо, чуть склонив голову на бок, нетерпеливо постукивая ножкой, хотя последнее – едва ли осознано. Я поддался ее нетерпению.
- Вы очаровательны своей непосредственностью. Вы кажетесь воплощением стихийных сил – лукавый эльфёнок, дитя природы. Вы естественны, как ветер, как яркий блик на воде, как дождь в лицо. Вас нужно либо принимать сразу, безоговорочно либо не принимать вовсе.
- И что же решили вы?
- Кто я такой, чтобы противиться стихии?
День стоял погожий, напоенный свежестью и солнечным сиянием. Пригревало. Мы миновали туевую аллею с выпрашивающими лакомства белками и вышли за ворота усадьбы. Через сплетение ветвей проглядывали очертания соседних домов, цветные окошки летних веранд, кружевная резьба наличников и фронтонов, печные трубы, блестящие скаты крыш. Мы то поднимались, то пускались в обход выступающих из земли камней, то шли под гору. Вскоре мне сделалось жарко в шинели, я снял ее и перебросил через локоть.