Последняя сказка Лизы

Сиротливые фрагменты красноречиво повествовали об этой отдельно взятой трагедии. Балалайки, расписанные самим Врубелем, посуда в «русском стиле», печки с керамическими образцами, балконная дверь с медведем, цветами и рыбками, панно с изображением Садко, несущегося по воле белых птиц…

Обход небольшого помещения музея занял не более получаса. Дольше всего я задержалась перед порталом двери с Георгием Победоносцем в воинских доспехах и на белом коне. У ног героя извивался пронзённый и поверженный дракон с обиженным детским удивлением на морде. У Георгия же вид был, как и положено, победоносный.

Я вышла из музея с ощущением потери, которым очень хотелось поделиться с Владом. Думаю, он бы понял меня. Но его нигде не было.

Оглянулась на крылечко, навес над которым поддерживали витые звери, чтобы издалека оценить реставрацию. То, что дама из комиссии назвала драконами, больше напоминало саламандр. Длинные и узкие пронырливые тела, несколько пар толстеньких лапок, плоские мордочки. Крыша «Теремка» покоилась на их спинах, а по центру драконо-саламандры с двух сторон держали круглый овал, похожий на зеркало. Кажется, это были огненные существа, хотя точно утверждать я бы не стала: навес ещё не прокрасили, свежая резьба тускло отсвечивала на солнце бледно-жёлтым деревом.

Сухой морозный воздух вдруг прорезал крик. Кричали со стороны храма, но настолько глухо и издалека, что не разобрать: вопль мужской, женский или вообще – стонет птица? Я резко оглянулась, но всё тот же белый снег слепил глаза, а из приоткрытой двери музея раздавалось многоголосое бормотание.

– Спокойно, – сказала сама себе. – Если ещё больше проникнешься этим местом, то будут мерещится наяву целые мистические сцены. Оставь фантазии для своих сказок.

Я всегда себе это повторяла, когда чудилось что-то странное. Например, что в темноте кто-то стоит за занавеской. Или прячется в шкафу среди моих платьев. Как правило, вся мистика оборачивалась шуршащим пакетом, залетевшим в балконную дверь, или шелестом футболок, скользящих с прогнувшейся полки. Сейчас до меня вполне могли донестись… Например, обрывки радиопередачи.

Тем не менее Влада уже найти мне бы не помешало. Стоило вернуться к храму. Но странности ещё не закончились. Как только я сделала пару шагов к холму, за спиной чей-то шипяще-свистящий голос долго, но явно протянул:

– Беги, дево-ч-ч-ч-ка, беги. Проссс-нул-ссс-яяя. Мы его задерж-ж-жим… С-с-спасайся…

Я обернулась, но, как и следовало ожидать, никого там не было. Кто-то плотно притворил дверь «Теремка», и даже гул голосов из него иссяк. Только драконы-саламандры в тишине равнодушно смотрели мимо меня круглыми глазами, искусно вырезанными из дерева.

– Радио, – зачем-то сказала им строго. – Это было радио… Из какой-то машины. Стоянка – недалеко.

Более настойчивый глухой, протяжный стон ухнул с холма. Казалось, что земля под ногами содрогнулась. И опять – ничего. Мгновение назад казалось, что от звукового толчка храм опрокинется с горы, а теперь опять – снег, солнце, безмолвие. И как это всё нужно понимать, скажите?

Я сунулась в сумочку за мобильником, но тут же вспомнила, что Влад до сих пор не отдал мне телефон. В поисках мужа обошла несколько раз вокруг неосвящённого Храма. Вышла к машине за ворота заповедника, она оказалась наглухо закрытой. Попробовала посмотреть сквозь окна: не заснул ли он, но стёкла были мутные, и салон просматривался неважно.

Кричать здесь было как-то неудобно, и я решила подождать Влада на том, месте, где мы расстались. К этому времени продрогла и устала. Поэтому начинала уже одновременно злиться на мужа и бояться, что с ним что-либо случилось. А потом… Потом мне почему-то пришла мысль все-таки заглянуть в одно из разбитых окон храма. Я неуклюже вскарабкалась по строительному мусору, засыпавшему бетонный приступок, немного подтянулась на сразу мелко задрожавших руках.

И сразу его увидела. Влад сидел на полу в круге пыльного света, спрятав лицо в колени. Мне опять стало страшно. Во рту резко стало сухо и нечего глотать, как всегда бывает накануне беды. Я почему-то целую минуту не могла сказать ни слова, зависая в полном оцепенении на стене храма, расписанного Рерихом. В себя меня привели ломившие в плечах руки, которые тут же онемели и грозили больше не слушаться меня. Тогда я закричала прямо в немой провал окошка.

– Влад! Влад! Ты как там?!

Удивительно, но вопреки моим опасениям, Влад тут же вскинулся, и, щурясь от солнечного луча, залившего глаза, обрадовано крикнул в ответ.

– Лиза! Лизонька!

Когда я поняла, что висеть таким образом больше не в силах, то рухнула вниз, сообразив на лету сгруппироваться, чтобы не попасть на подозрительную кучу мусора, мимо которой взбиралась наверх. Приземлилась вполне удачно и пока отряхивалась, из того же окна вывалился Влад, чуть не сбив меня с ног.

– Зачем ты полез туда? – удивлённо спросила я, убедившись, что он цел и невредим. – А главное: почему сидел там всё это время?

– Драконы, – вдруг выдохнул Влад. – Они загнали меня.

– Какие драконы?

С перекосившимся лицом он махнул рукой в сторону «Теремка».

– Те самые резные фигуры, напоминающие саламандр? – когда поняла, удивилась я.

– Они сказали, что больше ни один храм меня не примет. Место князя Менишева свободно, сказали они.

– Тело князя Менишева выбросили из усыпальницы сразу после революции, когда народ пришёл грабить усадьбу, – сказала я. – Ходят слухи, что крестьяне тайком перехоронили его где-то в лесу. Под берёзками. Влад, если на то пошло, то место князя свободно уже много десятилетий как. Сто лет, как свободно!

– Знаю. – согласно и уже немного раздражённо кивнул муж. – Всё это лишено какого-либо смысла…

– Ты заснул, Влад. Полез искать место усыпальницы и устал. Тебе приснилось.

– Приснилось? – муж посмотрел, как на внезапно спятившую. – Как вообще в таком месте можно было заснуть и как такое вообще могло присниться?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Но другого объяснения у меня нет. Ты как себя чувствуешь?

– Да вообще-то удивительно нормально для всего этого.

Влад описал в воздухе неопределённый круг рукой

– Машину вести сможешь? Далеко до отеля, который ты забронировал? Лучше добраться туда, пока не стемнело.

Это место мне уже не казалось таким уж замечательным. Честно говоря, единственное, чего сейчас хотелось: оказаться где-нибудь подальше отсюда.

Он прислушался к тому, что, очевидно, происходило у него в голове, и уже уверенно ответил:

– Да, судя по всему, смогу.

***

Вскоре вдоль шоссе потянулись редкие деревья, постепенно переходящие в густой и довольно мрачный лес. Темнота за окнами авто становилась непроницаемой, радио, попытавшись выдать несколько прерывающихся случайных аккордов, замолчало окончательно.

В лобовое стекло нашего автомобиля густо повалил снег. Влад с трудом держал машину на скользком шоссе. Нас мотало из стороны в сторону, и в какой-то момент занесло вбок, потащило, резко развернуло. Взвизгнули тормоза, Влад включил аварийку, выскочил из машины, громко и напряженно стукнув дверью. Затем сел на корточки под густо валившим снегопадом и нервно закурил.

Я вышла за ним.

– Влад, – тихо позвала мужа и опустила руку на белые хлопья, тут же покрывшие его тёмную макушку. – Хоть капюшон-то накинь.

На меня снизу вверх глянули два зелёных, пронзительных до густой бирюзы глаза. Я отшатнулась и убрала руку. Глаза мужа были серыми, и это я знала наверняка. Незнакомец с лицом Влада, но абсолютно чужими глазами, смотрел внимательно и зло. Разглядывая, как будто видит впервые, и приходя в ярость, узнавая.

После я много раз в своей памяти возвращалась к этому моменту и никак не могла найти ответа: почему всё началось именно тогда? Что послужило «спусковым крючком» для того, чтобы появился первый демон. Пустая усыпальница князя? Тёмный лес и затерявшаяся в густых снежных хлопьях дорога? Радио, хрюкнувшее напоследок что-то вроде: «А теперь мы послушаем…»? Резкий рывок развернувшейся на скользкой шоссе машины? Страх? Отчаянье? Усталость? Всё вместе?