Последняя сказка Лизы

Евгения Райнеш

Последняя сказка Лизы

В-а-у-у…

Я подскочила, ещё не вполне понимая, в какой реальности нахожусь. Звук был далёким, резким и тревожным. Сигнал охотничьего рога, знакомого мне только по историческим фильмам, в которых какие-нибудь знатные рыцари выезжали на охоту.

Просторная комната, чистая и светлая, с окнами на двух стенах. Ветка мандаринового дерева прошелестела уже осенними листьями по стеклу. Деревня за окном спала темно и совершенно беззвучно.

Пробуждение было слишком резким, чтобы сразу мыслить здраво. Только через минуту вспомнила, что я в Аштараке, успокоилась и снова собралась заснуть. Но всё тот же резкий вскрик опять донёсся с вершины. Вслед за ним пронзительно завыли шакалы, прятавшиеся в густых лесах, покрывавших эти горы, и сразу странно запели петухи – почти без паузы, но в порядке очерёдности.

«Почему петухи закричали задом наперёд?», – успела глупо подумать я, снова проваливаясь в тяжёлый сон.

Потому что сразу после этого переполоха наступила обволакивающая негой тишина.

Глава первая. Канопус с корабля Арго

– Ты слышала, как странно ночью кричали петухи? – спросила я Тею, намазывая масло на хрустящую корочку.

– Петухи не кричат по ночам, – как-то даже стесняясь таких очевидных вещей, ответила она.

Тея – девушка не просто научных, а энциклопедических знаний, так что сразу последовало уточнение:

– И они всегда кричат в строго определённое время. Первый крик – в предрассветную рань, второй – перед зарёй. Третий – когда уже рассвело. Все дело в звезде Канопус.

– В чём? – меня озадачила изящная непредсказуемость Теиной мысли.

– Когда люди попытались связать петушиный крик с определённым расположением звёзд на небе, то выяснилось, что петухи даже в беспросветно тёмном курятнике кричат, когда Канопус встаёт над горизонтом. Это самая яркая звезда в созвездии Киля. И вообще вторая по яркости после Сириуса. Именно на неё ориентировалась американская автоматическая станция, когда летела к Марсу. В древности скопление Киля было лишь частью огромного созвездия Корабль Арго.

– А сейчас?

– Сейчас Арго в том виде уже не существует. Распался на четыре отдельных созвездия. Киль – одно из них. Так вот, «вторые петухи» кукарекают в те минуты, когда Канопус уходит с небосклона. Причём в наших широтах эту звезду не видно.

– А где её видно? – заинтересовалась я.

Тея задумалась только на секунду:

– В южном полушарии. Чаще всего упоминание о Канопусе встречается в ранних египетских и индийских текстах. Кстати, Канопус – это ещё и исчезнувший город-порт в Египте. Давно. Даже Геродот упоминал о нём, как о чём-то очень древнем.

Услышав слово «Египет», я испугалась, что Тея сейчас подсядет на свою любимую тему. Она историк, причём – наследственный. И имя ей родители дали подходящее, словно догадывались, что большую часть своей жизни подруга посвятит диссертации по Древнему Египту. В отличие от меня, Тея с детства мечтала не о платьях принцессы и неземной любви, а попасть на раскопки в знаменитую «Долину царей». Это же просто невозможно остановить Тею, как только произносится кодовое слово. Египет. В ней сразу же включается непрошибаемая зануда.

– А третий раз, по-твоему мнению, когда кричат петухи? – я постаралась, чтобы голос звучал не слишком уныло.

– Это пока не выяснено. Так же остаётся тайной, каким образом петухи «видят» незримую звезду. Например, здесь, в Аштараке.

– Очень интересно, – задумалась я, – и что, никак не могут они закричать ночью? Испугавшись, например?

– Не могут, – Тея повернула ко мне своё прекрасное, хотя и немного уставшее лицо. – Тебе показалось. Это случилось, наверное, перед рассветом.

На этот раз я промолчала. Пусть будет Канопус. Что-то ещё в этой ночи, кроме обалдевших петухов, беспокоило меня, но тревога оставалась какой-то смутной, размытой, и я решила не обращать на неё внимания. Реальных поводов для напряжения и без того больше чем достаточно.

– Но в одном ты права, – вдруг задумалась Тея, – что-то странное происходило этой ночью. Я сейчас вспомнила, что проснулась ближе к утру, хотя обычно дрыхну как убитая. Но может это всего лишь перепады давления.

Я прыснула со смеху. Она, сдерживая улыбку, повернулась ко мне, стараясь говорить серьёзно:

– Вот смеёшься, а в нашем возрасте уже пора задумываться о таких вещах, как давление…

– Ти, – я продолжала смеяться, – у нас нет давления. Мы эфемерные существа, помнишь? Время не властно над нами, и у нас никогда не будет возраста.

– Не издевайся, и не кощунствуй, – Тея бросила в меня скомканной салфеткой. – Не девочка уже, поди, чтобы так легкомысленно говорить о возрасте.

– Ага. Только с придыханием, – я бросила салфетку обратно, но не попала.

Тем не менее Тея театрально схватилась за поясницу и охнула.

– Прекрати, – я внезапно испугалась. – Нам нет ещё и тридцати. У нас всё впереди.

Подруга, зеркальное отражение моих лет, не имела права даже в шутку хвататься за поясницу, стонать и болеть. Если бы могла, я бы запретила ей и взрослеть тоже. За время, что Теи не было рядом, в уголках её таких знакомых глаз уже прорезались две морщины. Едва заметные, но всё же…

Мы не виделись несколько лет. Как-то неожиданно обе вышли замуж, разъехались и долгое время занимались устройством настоящей взрослой жизни, в которую вдруг попали. Теина взрослая жизнь в виде Алекса в данный момент пребывала на работе, а моя…

Рано или поздно придётся признать, что моя жизнь дала трещину. Иначе зачем бы я внезапно ввалилась позавчера ночью к Тее и Алексу? Люди, у которых все в порядке, так не поступают. Они договариваются заблаговременно и приезжают в гости с мужем, кучей детей и вещей на все случаи жизни. Иногда они привозят с собой ещё и любимую собаку. Но последнее – это если личная жизнь удалась без всяких сомнений. У них есть билеты на обратную дорогу, и все чётко знают, когда придёт пора душевно прощаться.

Я же просто приехала. С билетом в одну сторону. Пока автобус петлял по ночному серпантину, меня немного укачало (или даже не немного), и я не успела толком ничего рассмотреть. Только ощутить, что оказалась на краю света (или в самом его центре, это зависит от точки зрения).

Сюда мои друзья переехали совсем недавно из большого города, где было множество заводов, торговых центров и веток метро. Поменяли его на горный воздух, фруктовые деревья и отсутствие суеты. Видимо, у всех наступает момент, когда хочется тепла и тишины.

Я сутки отсыпалась после дороги, а теперь сидела на утренней кухне. Горячий ароматный кофе, свежий хлеб и деревенское масло казались незаслуженной наградой за бегство. И всё же правило «маленьких шагов» прекрасно. Быть счастливой от того, что имеешь в данный момент. Всегда есть, чему порадоваться.

– Помнишь, как мы строили шалаши за сараями? – вдруг спросила я.

Тея поняла с полуслова. Это одно из самых замечательных преимуществ друзей детства. Им не нужно долго объяснять, почему резко перескакиваешь с одной темы на другую. Так как мысли у вас текут в одном направлении, и любую из них можно внезапно вытащить за хвост на свет божий, попав в момент, когда друг детства думает о том же самом.

– Мы хотели построить за этими ветхими сараями целый город и населить его воображаемым народом. Ещё спорили, как он будет называться, – вспомнила Тея. – Так ни к чему и не пришли. Город остался безымянным.

– И мы выдохлись на втором шалаше, – засмеялась я. – Получился город полутора домов. Будь ты тогда такая же умная, как сейчас, мы могли бы назвать его Канопусом. По-моему, замечательное имя для города. Сказочное.

– Нет, милая, – улыбнулась Тея. – Сказки – это твоё. Я предпочитаю научные факты, подкреплённые опытным путём. Для меня Канопус вовсе не полтора шалаша за сараями на нашем старом дворе, а древний город в западной дельте Нила. До основания Александрии являлся главным центром торговли египтян с греками. Сейчас на его месте расположен Абукир – восточный пригород Александрии. Археологи предполагают, что большая часть древнего Канопуса была затоплена морем и лежит примерно в двух километрах к востоку от нынешней гавани. Так что, милая моя, только факты. Никаких фантазий и домыслов.