Последняя сказка Лизы

Ей очень, просто невероятно хотелось этот шарик. Поэтому в очередной заезд ослика во двор она со всех ног кинулась домой в поисках ненужного тряпья. Родителей не было, поэтому мама собрала всё, что попалось под руку, и совершенно запыхавшаяся, но счастливая, вывалила груду вещей на тележку старьёвщика. Глаза с волнением следили за делением безмена, которое, сводя своей медлительностью с ума, приближалось к заветной черте, где маячило счастье.

Стрелка ещё качалась, но уже останавливалась выше необходимой отметки. Мама замерла от несправедливости судьбы, и тут заметила внимательный, хитрый и добрый взгляд ослика. Он подмигнул, и стрелка тут же подпрыгнула вверх. Заветный шарик оказался у мамы в руках. Он прыгал на резиночке вверх-вниз, и в разные стороны, он даже крутился, пружиня, кругами, и мама ни на секунду не выпускала из рук это чудо.

А ещё спустя часа два её папа, мой дедушка, бегал по дворам нашего городка, пытаясь догнать старьёвщика, увозившего его новый пиджачный костюм, который мама обменяла на заветный прыгучий шарик из фольги с кучей других тряпок.

Эта история была со мной всё детство, волшебная и удивительная, определившая отношение к осликам на всю оставшуюся жизнь. Я не могла позволить кому-то усомниться в своей любви к этим животным и хотела рассказать этот случай всей остановке, но пока собиралась с духом, подошёл автобус. Толпа рассосалась, а мы отправились по своим делам.

– Мама часто вспоминала ослика из своего детства, – сказала я Тее. – Говорила про него… Очень хорошо. Я много лет сочиняла, как мы с ним подружились. Мечтала в детстве встретить волшебного ослика. Жалко, если с местными что-то случилось.

– Да уж, – задумчиво ответила Тея. – Мы к ним привыкли.

***

Тея и Джен пили чай за большим дубовым столом. Эрик, годовалый сынишка Джен, устав елозить по ковровому покрытию гостиной, карабкался на колени то к одной, то к другой. Иногда он принимался хныкать, но очень проверочно и недолго. Эрик был на редкость покладистый и доброжелательный мальчик. Из тех, что сразу улыбаются даже незнакомым людям.

– Ослики пропали, – рассказывала Тея. – Мы слышали об этом на остановке. Те самые, горные…

– Ночью перед ливнем, – голос Джен плыл по комнате в ароматах мяты, сопровождающих это чаепитие, – люди слышали звук охотничьего рога в горах.

Я смотрела сквозь верандное стекло, как две розовые полоски прочерчивают небо, опрокидывая его на величественные в своём равнодушии горы. Беседу не хотелось поддерживать даже из вежливости. Голоса доносились словно не сразу, а с опозданием. Как свет какой-нибудь далёкой звезды до Земли. Свет Канопуса.

Тея откликнулась на новость:

– И все переполошились после исчезновения осликов. Это из-за той старинной легенды?

Вопрос повис в сгущённом мятном воздухе. Я поняла, что Джен кивнула, так как после небольшой паузы Тея рассмеялась.

– Ох уж мне эти деревенские страшилки, – сказала она. – Уверена, сейчас пойдёт слух, что Шакал вернулся. Может, хоть теперь люди перестанут выпускать скотину безнадзорно бродить по окрестностям.

Надо сказать, что даже я – без году неделя в Аштараке – уже прониклась масштабом этой проблемы. Коровы чувствовали себя здесь хозяевами. Ходили по деревне абсолютно свободно, забредая в самые невероятные дебри. Нежились на солнышке, развалившись прямо на шоссе и задумчиво взирая на машины, напряженно маневрировавшие между ними. Как-то одно из этих созданий, священных в Индии, проломило забор в недрах заброшенного сада, и с тех пор жизнь в доме Теи и Алекса напоминала западный вестерн. Сначала прямо под окнами вдруг раздавался жуткий треск и тоскливо-торжествующее «му-у-у», затем Тея кричала «Пристрелю, скотина», заряжала самодельный пугач пульками, которыми стреляют в тире, и выскакивала во двор. Туда, где рыжая рогатая красавица нагло и неторопливо обгладывала кусты и деревья с задумчиво-философским выражением на морде.

Вслед за Теей выскакивала Джаз, чёрная кошка с белыми лапками, а беспросветно смоляной кот Армстронг устраивался на подоконнике с видом киномана, опускающегося в мягкое кресло перед огромным экраном. Только без попкорна и кока-колы.

Я мостилась рядом с Армом, и мы – щекой к морде – наблюдали за разворачивающейся сценой. Взъерошенная Тея вскидывала ружье, раздавался сухой треск, презрительное «вяк» отскочившей от плотной шкуры пульки, и корова, медленно поводя бёдрами, с достоинством удалялась со двора. И она сама, и все мы, включая кошек, знали: коровы вернутся при первом же удобном случае.

Так что я прекрасно понимаю Тею, когда она с затаённой надеждой в глазах говорит:

– Люди перестанут выпускать скотину безнадзорно бродить по окрестностям. И все из-за того, что кому-то пригрезился звук охотничьего рога в ночи…

Джен кивнула:

– Вообще-то власти объявили, что скоро беспризорно болтающихся коров начнут свозить на штрафстоянку… А ещё люди видели на днях, как из трубы Дома Невесты валил дым. Кто-то топил печку в заброшенном доме.

Беседа, свернув с темы воспитания детей, становилась интересней. Я не заметила, что уже вовсю прислушиваюсь.

Тея сладко потянулась:

– Понятно, сейчас они найдут все признаки… Как ты думаешь, сколько лет прошло с последнего появления Шакала?

– Наверное, лет сто, – не очень уверенно произнесла Джен. – По крайней мере, очевидцев последней трагедии я не встречала.

– Теперь в Аштараке будет, о чем рассказывать детям на ночь…

Я повернулась к девушкам.

– А что за легенда?

Принцесса Иголочка в моих мыслях стремительно приближалась к неизвестному Дому Невесты.

– Ну, местные тебе лучше расскажут, – Тея насмешливо прищурилась, словно знала, что творится сейчас в моей голове.

Запах мяты усилился. Или мне показалось?

– Ти! – я даже сделала шаг в сторону стола. – Ты же знаешь, как мне трудно расспрашивать незнакомых людей. Поэтому, будьте добры, расскажите об этом Шакале.

И пояснила уже для Джен:

– Я собираю всякие такие легенды для своих сказок.

Тея прекрасно знала, что вступить в беседу с незнакомцем требовало от меня определённых душевных усилий.

– А ты будешь после этого спокойно спать по ночам?

– Ну, ты… – прошипела я.

Из чего следовало, что мне не терпится послушать эту легенду.

– Когда-то, давным-давно, – начала Джен «особым» таинственным голосом, явно подражая кому-то.

Она подняла Эрика с пола, не замолкая, устроила на коленях.

– Люди умели понимать язык птиц и зверей, длина жизни измерялась не годами, а столетиями, а звёзды, видевшие те события, поседели от времени.

Джен сунула сыну в руку песочную печенюшку. Эрик тут же, покряхтывая от удовольствия, принялся мусолить курабье.

– Красиво! – одобрила вступление Тея. – Но, по-моему, это плагиат и вовсе не из этой оперы. Ты где-то вычитала. Слишком литературно для деревенской страшилки.

Джен загадочно улыбнулась.

– Так вот, – продолжила она. – В эти чудесные времена люди часто охотились в горах. И вот однажды охотники вышли на след старого белого волка. А это был как бы ни совсем и волк. Скорее… Такое… Существо. То ли полубог, то ли дух, охранявший мудрость древних. А, может, последний представитель некогда жившего в горах народа. Ещё с тех времён, когда мир густо населяли эльфы, тролли и прочие гоблины. Почему бы в этих горах не могли жить предки, скажем, современных оборотней?

– Тут мы не совсем разобрались, – призналась Тея. – Так как озвучивается сразу несколько мнений.

Джен глотнула чаю и стряхнула крошки печенья, которыми её щедро осыпал Эрик:

– В общем, шли они, шли по следу и, наконец, окружили существо, которое было совсем старым и уставшим. Обессиленный мудрый полубог-полузверь упал на землю, и сказал, что даст себя убить. Потому что всё изменилось, и он не хочет больше жить в чужом для него мире. Охотники, наверное, заржали… Ну, это я так себе представляю… А старый «волк» посмотрел на них странно и добавил: «Тот, кто выпьет моей крови, получит мою душу. Последний дар и проклятье этому миру. Умение видеть то, что незримо для остальных – дар власти. Но у него есть оборотная сторона. Непохожесть на других, добровольное изгнание из общества и одиночество для него и его потомков. Ну, кто из вас будет настолько смел, что обагрит руки моей кровью?».