Страница 66 из 98
Ответ на свое послание я так и не получила, но следующим летом планировала наконец-то, поднакопив немного средств, все же съездить в родные места, навестить могилы матери и отца, проверить свою оставленную квартиру и имущество, а по возможности, может быть и продать, некогда ценную недвижимость.
Все, мною задуманное, рухнуло в одночасье. Неожиданно, уже совсем не ожидая вестей ни от кого, кроме, как тетушки, я вдруг получила письмо от сестры, содержание которого повергло меня в отчаяние, став очередным ударом.
Вновь и вновь перечитывая строки, я не могла и не хотела поверить в суть изложенного сообщения, которое подбило меня под самый корень, разбив и без того изболевшуюся душу. Сестра, как-то запросто, будто ни каких ссор между нами вовсе не было ни когда, легко и мимолетно приветствуя нас, тем самым давая понять о положительном ко мне духовном расположении, сообщала, что вернувшийся из заключения старший брат, в сговоре со средним, самым бессовестным образом взломали и ограбили нашу квартиру. И было бы кого грабить, пробивающуюся сквозь тернии, младшую сестру!
С трудом взломав прочную дверь, теперь, уже бывшего жилья, проникнув внутрь с наглыми и самоуверенными намерениями, они выносили оттуда в течении трех дней все до мелочей, начиная с мебели, одежды и аппаратуры, заканчивая посудой и нижним бельем. В ход пошли даже раковины, унитаз, ванна, краны и напольное покрытие. Квартира была разворована, разбита и разгромлена окончательно. Но невероятным было то, что продавая на лево и на право, за гроши, вещи, нажитые посильным трудом, братья-тунеядцы увлекшись, без разбора, совершено не осознавая своих гнусных действий, остались уже ни с чем через дня три-четыре. Проданного имущества им хватило на бурные, веселые, но не продолжительные попойки всего их сброда, кишащего тогда в нашем гибнущем городке и липнущего как на мед, в апартаменты разгульно устроившихся в квартире мамы двух жалких подобий братьев.
Где же была наша доблестная милиция в течение тех трех злополучных дней? Где были мои друзья? Это большой вопрос…!!!
Больно было осознавать, что даже свои ребята из паспортного, в кого я верила, кому доверяла и оставила на хранение ключи от квартиры, попросту не приняли ни какого участия в данном инциденте. Осознавая последствия, ответственность и проявляя пассивность, они, в конечном счете, предвидели мои осуждения.
Мне предстояло начинать все с ноля.
Сестра сообщила, что кое-какие вещи она перевезла к себе, при этом неоднократно обращаясь в милицию, где ее заявление и просьбу совершенно не приняли во внимание. Беспредел и бездействие местных властей, безвыходность отчаявшихся людей, все это постепенно приводило к полнейшему развалу, нашего некогда процветающего городка, который теперь больше походил на разгромленные руины Чечни. А на замечания и упреки сестры в адрес братьев, те хамски грубили ей и посылали бранным словцом во все части и стороны, на что только была способна их бурная и неуемная фантазия.
Прочитав письмо, приняв все к сведению, я, конечно же, отчаялась, осознавая, что все потеряно. Вновь предстоящие планы и усиленный труд, больно ударили по самосознанию. Было омерзительно гадкое настроение, но слез не было. Досадуя и отчасти бранясь, мы с сыном, словно зомбированные, повторяли лишь одну мысль: «Хоть бы фотки сохранились». Ведь уезжая в Россию, практически не захватили с собой ничего, и даже ни одного фото, о чем после жалели. Немного погоревав, обозлившись, я в конец возненавидела тех, кого теперь не могла больше называть братьями. Вычеркнув их из своей жизни, со словами проклятия, мне очень захотелось навсегда исчезнуть из их жизни, не видеть их, не слышать, не знать, сделав им больно. Было желание наказать всех, и не только законным путем, в чем я теперь вообще сомневалась, но и морально, дав им прочувствовать боль и стыд за содеянное. Поэтому мое желание сводилось лишь к одной цели, навсегда потерявшие нас, не ведающие о нашем положении и местонахождении, они должны были каяться, чувствуя свою вину.
Набросав небольшой текст, так, чтоб было больно и скверно всем им, я попросила Светланку, переписать письмо своей рукой на адрес сестры, и отправила по назначению. Тактика, как и предполагалось, сработала. Сестра, со слезами восприняла на полном серьезе, всю придуманную мною на тот момент историю, о якобы моем резком и внезапном исчезновении, в виду помутнения рассудка, в результате пережитого потрясения, виной которым были упомянутые не добрым словом родственнички. В дополнение излагалось неведение о судьбе якобы и Руслана.
Мой поступок, конечно же, был не правильным. Заранее программировать свою судьбу на глупости нельзя, и в скором будущем, поняв это, я постаралась все исправить. Тогда, мне и в мысли не приходило, что вскоре я увлекусь учением Фен-Шуй.
Но одного Шолпан тогда не учла, как обо всем изложенном ей мог сообщить совершенно посторонний человек, и главное, зачем? Ее адрес и точные сведения могли навести на сомнения. Но тогда сестрой полностью овладели лишь эмоции. Зная ее психологию, я стопроцентно предвидела все дальнейшие действия, таким образом, немного поиграв на их нервах и чувствах, если таковые вообще имели место быть.
И все же, чуть позже, я решила принять серьезные ответные меры, громить, наказывая виновных, чисто принципиально, до победного конца, ведь сломить меня морально, все равно было нельзя.
Я была и есть, словно сталь, прочной закалки!
Одно за другим, уходили мои письма с заявлениями и обращениями с соответствующими доводами в различные инстанции и города Казахстана. Неоднократно обращаясь в областное УВД, и в Прокуратуру, я настойчиво продолжала писать, требуя незамедлительных и решительных мер с их стороны по отношению к виновным. Осознавая безрезультатность действий, обращалась с жалобой в вышестоящие инстанции столицы. Понимая безнадежность сложившейся ситуации, пассивное безразличие к моей проблеме безнравственных чиновников, я окончательно потеряла всякий интерес и веру в справедливость. Казахстанский быт, бюрократизм, подхалимство и хамство, все сливаясь воедино, подталкивали меня к опрометчивым поступкам. Терялась вера и надежда в Казахстан, он низко падал в моих глазах. Обидно было осознавать, что во время возрождения и процветания быстрыми темпами второй столицы Астаны, одновременно гибли и разрушались наикрасивейшие и прекраснейшие небольшие города и поселения, родные края превращались в руины, гиблые и проклятые места, одним из которых, был некогда наш прекрасный и милый город на Иртыше, наш горный город Серебрянск.