Страница 5 из 98
Пропавшие вдруг, на целый день дети, взбудоражили всю соседскую округу. Нас тщетно искали. Мы же тем временем, грязные и чумазые, с удовольствием доехав до самой Площади, спустившись к пляжу, пошли гулять по берегу, собирая желтые одуванчики, а чуть позже уставшие, и вдоволь наигравшиеся, вместе с Васьком, направились в гости к моей бабушке, проживающей тогда в том районе, в офицерском доме. Удивленная и немного взволнованная бабуля, понимая, что нам этим днем немало достанется, и чего мы совершенно не понимали, поскорее накормила нас, голодных, и отправила домой, немного поругав, припугнув, и объяснив нам наше положение. Испуганные не на шутку, мы спешили домой. Как я узнала позже, «Васька» надрали тогда по полной программе, я же отделалась легким испугом. Мама очень доходчиво припугнула меня милиционером и поставила в угол, из которого я тайком выглядывала, посматривая с надеждой на дверь - «а не придет ли действительно дядька, и не заберет ли меня?».
Последний выпускной утренник в детсаде я ждала, как знаменитое событие, в ожидании непредсказуемых подарков, впереди школа, первоначальный интерес. Но утренник не совсем понравился мне. Всем девочкам дарили маленькие пластмассовые игрушки, что ни как не совпадало с моим желанием.
А на первую школьную линейку пришлось идти одной, с тоской поглядывая на других учеников, идущих под руку с родителями, в ярких формах и с цветами. Школьной формы у меня, конечно, не было, я тихо и одиноко стояла в стороне, совершенно ничего не понимая. Единственно, что тогда сообразила сделать, так это подойти к учительнице спросив, где и у кого мне предстоит учиться а, получив непонятный ответ, все же пришла на следующий день к тому же преподавателю, в тот же кабинет, и как оказалось, правильно. Ни кому ненужная и не интересная, я чувствовала себя тогда почти «гадким утенком», в душе где-то даже завидуя одноклассникам, белой детской завистью.
Помнится, по парикмахерским мы не ходили, мамуля этим делом в совершенстве не владела, а мальчишек стриг отец, под машинку. В память врезались два случая, когда меня постригли налысо. Теплым, летним днем я играла с импровизированными игрушками в нашем огороде, рядом с домом. Собирающаяся куда-то по делам мама, мимоходом второпях, прямо там обстригла меня под ноль. Спокойно относясь к процедуре, я продолжила свою игру. Но уже, будучи школьницей, во время летних каникул, перед отъездом по бесплатной путевке в пионерский лагерь им. Гастелло, мне вновь пришлось пройти неприятную процедуру, было очень стыдно чувствовать себя обстриженной наголо, находясь среди ребятишек в косыночке и слыша вслед издевательские насмешки, типа «лысая башка». Но более неловкое положение пришлось тогда испытать от старенького чемоданчика, в совершенстве разодранного, который я пыталась тщательно прикрыть своей курточкой.
Наряду с этим, были и интересные события. Чуть постарше, я вместе с сестрой и ее подружками ходила в горы за ягодами, было очень интересно и забавно, а земляника попадалась удивительно вкусной. Забравшись вглубь гор, и с удовольствием поедая ягоду, мы вдруг попали под проливной, но теплый дождь. Промокшая, но довольная компания, с неохотой возвращались по домам, с приятными мыслями о походе. Я любила наши горы, постоянно имея желание сходить туда с кем-либо, но по натуре своей, была слишком одинокой. Поэтому часто уходила туда одна, или со своими собачками - Дигом и Аргоном. Иногда, взяв кое-что из еды, просто уходила на поляну и скалки, а порой забиралась далеко в горы, встречая там нашу пасущуюся корову Машку, и от встречи с ней становилось крайне весело на душе, как от встречи с близким и родным существом. Поговорив с ней и покормив ее хлебом, я вновь, одиноко возвращалась домой.
Соседские девочки играли со мной, но не более того. Подруг у меня, тогда еще ученицы начальных классов, совсем не было. Было грустно, скучно, и уныло.
По утрам мама, уходя на работу, оставляла нам хлеб и молоко. Жарить картошку почему-то было всем лень, поэтому мы предпочитали жарить яйца, но для этого приходилось, услышав кудахтанье курицы, бежать наперегонки в курятник за теплыми яйцами, иногда везло забирать у несушек и по 2-3 штуки. Таким образом, завтрак или обед был обеспечен. Порой мы дрались со средним братцем, отстаивая свое право, на уже приготовленную пайку.
Я совершенно безразлично относилась к своему старшему брату, недолюбливала сестру, и жутко ненавидела среднего, постоянно желая ему в душе всякие гадости. Обожала подолгу находиться в нашем саду, сидеть под яблоней, напевая при этом тут же придуманные глупые песенки, вдоволь объедаясь наивкуснейшими яблоками и сливами. Часто играла с поломанными машинками, наедине с собой, разговаривая с яблоней, могучей как дуб.
По просьбе мамы, мы собирали созревшую малину и смородину, которые частично шли на продажу, а из оставшейся ягоды, готовили на зиму варенье. За труд нам давали мелочь, которую я тут же бежала тратить в ближайший магазин, покупая грамм 100-150 конфет, чрезмерно радуясь этому.
Отец же, приучал нас убирать в сарай привезенные на зиму дрова - срезку, что не очень-то нравилось делать под палящими лучами солнца. А по осени мы славно убирали хороший урожай картошки, нашей основной пищи.
Будучи школьницей, я училась, как могла, относясь к занятиям несерьезно. Среди одноклассников одета была наихудшим образом. Даже однажды наша замечательная и славная учительница начальных классов, она же и дочь подруги моей бабушки - Александра Хусаиновна Иштерекова, сделала мне в присутствии всего класса замечание по поводу моего внешнего вида. До того момента я даже не понимала, что выглядеть опрятно, это хорошо, а маме почему-то было не до нас.
Перед школьными занятиями, мы с сестрой пытались расчесать свой длинный запутанный волос, обычной загнутой алюминиевой вилкой, глядя в отражение стеклянного буфета, так как зеркала у нас долгое время не было, да и единственный мамин гребешок, мы не всегда могли найти. За отсутствием часов, времени ни когда не знали, приходилось узнавать у соседей, которым все изрядно поднадоели своей беготней. Готовить и убирать в доме, как-то никто не любил, было всегда грязно и неуютно. Вполне обычно ходили по комнатам в уличной обуви, щелкали на пол семечки, могли запросто плюнуть или харкнуть в любом месте.