Страница 21 из 98
Катерина и с места не сдвинулась, чтоб хоть как-то предотвратить гнусные действия мужа.
А старший брат Нуртай, вдруг решил заступиться за престарелого старика, завязалась драка. По двору катался «клубок», яростно дерущейся и изрядно подвыпившей тройки, в том числе и меня. Гости молча смотрели. Огорченная сестра, со слезами убежала в дом, осознавая, что ее свадьбу с умыслом расстроили брат со снохой. На том веселье и закончилось. Я, оказавшись меж двумя братьями, и пытавшаяся их разнять, вела себя не наилучшим образом, маты и ужасная брань летели с моих уст во все стороны, новая кофточка разорвана, босоножки имели жалкий вид. Всех нас кое-как разнял подбежавший, новоиспеченный зять Василий.
А на следующий день мне было очень стыдно вспоминать произошедшее накануне. Но оглядываясь назад, я думала и немного успокаивала себя тем, что я, не будучи мужчиной, хоть как-то, но пыталась остановить сумасбродство, и не им, здоровым мужикам, стоявшим в бездействии, осуждать меня!
Удивляюсь, как после того случая, семейка братца продолжала оставаться жить под крышей стариков, оставаясь на их же иждивении, ни сколько не чувствуя угрызения совести?! Впрочем, совести-то у них никогда и не было, недостаток воспитания и разума, невежество, вот то единственное, чем они и подходили друг к другу.
А родители продолжали им помогать, так как любили и жалели внуков, но обида так и осталась.
У меня появилось отвращение и ненависть к брату и его семье.
…Утром следующего дня, вновь пришедшие гости, решили продолжить не состоявшуюся вечером свадьбу, но все было как-то грустно и невесело.
Вот тогда-то старший брат, уже не живший со своей очередной женой, предложил молодым перебраться жить в его квартиру, заявив, что «Катька с Амантаем вам не дадут житья…».
Барак находился неподалеку от нашего дома, так, что мы с сестрой вручную стали переносить ее вещи, пока Василий находился на службе. Мама успокоилась, радуясь, что у молодых все идет ладно и дружно. Так, на этой ноте мы расстались, и я вновь уехала в Приморье.
Вернувшись обратно на судно, застала свое рабочее место уже занятым, возвратившейся из отпуска Светланой, наши отношения были немного натянутыми, терпеть ее иногда невыносимый характер было не в моих силах, мы чувствовали, что скоро расстанемся навсегда, и от этого в жизни я, ничуть не потеряю и не огорчусь…
Меня временно поставили вахтенным матросом у трапа. Днями я с удовольствием отсыпалась после ночного дежурства.
Одним из вечерков, гуляя вблизи порта, я случайно зашла в магазинчик, где неожиданно встретилась с Шуриком, знакомым с т/х В.Мордвинов. Как-то екнуло в груди, да и он, было видно, растерялся в присутствии своих товарищей. Мы мельком перекинулись парой фраз, и я, почти мгновенно исчезла, о чем впоследствии, немного жалела, вспоминая огонь его глаз. Но, все проходит…
В один из будней, я отсыпалась в каюте после очередной ночной смены. В тот день на судне была запланирована учебная пожарная тревога. Во время рейса у нас не раз проводились подобные занятия, мы надевали спасательные жилеты, спускались в шлюпках на воду, все казалось просто игрой.
На этот раз услышав рев пожарной серены и не предав этому особого значения, я, продолжала спать, не осознавая, что учения по стечению обстоятельств, на самом деле обратились в настоящую катастрофу. На судне полыхал пожар, горела нижняя палуба. Трагедия началась именно с каюты Серова Олега, где на тот момент находилась его подруга.
На судне вмиг воцарилась не объяснимая тишина. Что-то внутри подсказывало проснуться, предвещая беду. Неведомая, пугающая сила заставила меня подняться и открыть дверь. К моему ужасу, судно уже покинули, как оказалось все, кроме меня одной. Огромные клубы едкого черного дыма ворвались в каюту, в коридоре стояла непроглядная мгла, электричество было отключено. В мгновение, захлопнув дверь и осознав ситуацию, я кинулась к иллюминатору, откуда повалил белый густой дым. Подумав, что в воду прыгать бессмысленно, несколько встревожилась, так как, не научившись плавать, и с учетом того, что был уже глубокий ноябрь, рядом стоящие катера-спасатели, в такой суматохе меня просто бы не заметили. За какие-то доли секунд стала обдумывать - что же делать? Становилось страшно, очень хотелось жить. Благо, что к тому времени, на судне я была человеком уже не новым, хорошо ориентировалась в обстановке. Схватив большой кусок марли, смочила его водой, обмотав лицо о голову, накинула пальто, чтоб хоть как-то защититься на случай поднимающегося пламени огня на верхнюю палубу, закрыла глаза, так как дым в мгновения разъедал клетчатку, и на ощупь, не дыша, пошла к выходу, сквозь огромные черные клубы. Осмыслив все, было решено бороться, оставшись в каюте, я рисковала глупо погибнуть, единственный шаг - только вперед.
Расстояние от каюты до ближайшего выхода, было коротким, но бессмысленным - данная дверь была технически не исправна. Техника безопасности на судне явно желала лучшего, в чем минус капитану А. Торопову, который изрядно любил приложиться к спиртному, не всегда уделяя должного внимания к своим прямым обязанностям, хотя человеком был далеко не глупым и образованным.
Со слезами на глазах, испачканная в копоти, затаив последнее дыхание, я из последних сил с надеждой и упорством, пробиралась к очередному выходу. Было досадно, больно и обидно, оказавшись на наружной палубе, осознавать, что ты ни кому не нужна, про тебя все забыли. Весь состав метался в панике на берегу, кто одетый, кто полураздетый. День совпал с дежурством второго помощника капитана, Пшенникова Олега. Ему, как ни кому другому тогда, как ответственному по судну, конечно, досталось больше всего. Он метался по палубе с отчаянием в глазах. Я спускалась по трапу на берег, слезы текли ручьем по щекам, была и боль и обида и радость в том сумасбродном состоянии.