Страница 17 из 31
-Нет-нет, пожалуйста, не звони никому! – Закричала, едва осознав, чем для нее грозит этот звонок. Не важно даже, кому он будет, в скорую ли или отцу. Гласность – последнее, чего бы она хотела.
-Петь, я прошу тебя. – Продолжила умасливать парня, видя, что тот сомневается. – Папа, если узнает, запретит мне заниматься, он меня сразу предупредил.
-И правильно сделает. –Кажется, Кузьмин выдавил именно это.
-Послушай, ожог несерьезный, через пару дней пройдет, и никто ничего не узнает. Просто намажь какой-нибудь мазью и перевяжи бинтом. – Любава предложила наиболее оптимальный, на ее взгляд, вариант.
Петр ничего не ответил. Молча вернул телефон обратно в карман и, вытащив мазь от ожогов и какой-то аэрозольный баллончик, приблизился к ней.
Он уселся на стул, повернув тот спинкой к себе, и начал свою экзекуцию.
Процедура была почти завершена, в неспокойной женской головке созрел очередной гениальный план.
-Всё. Готово. – Завязав на запястье узелок, отчитался парень.
-Как это «всё»? А бантик? –По всей видимости, Люба решила его доконать.
-Может, как-то без этого? Я по бантам не спец.
-Придется научиться. Я вот что думаю, Петь. Ты бантик-то завязывай, - поторопила его, протянув под нос забинтованную кисть. – Тебе-то достанется больше, если папа узнает. Получается, не уследил.
-К чему ты клонишь? – Перебил ее Кузьмин.
-Я имею в виду, что мне молчание выгодно, но тебе – в два раза больше.
-Ии? – Протянул, прищурившись.
-Тут ты должен у меня спросить, что я хочу за свое молчание.
-И что же ты хочешь за своё молчание?
-Хочу, чтобы ты мне позировал. Один раз. – Выдала, не задумываясь, предпочитая ковать железо, пока горячо.
Петр фыркнул, на секунду задумавшись.
-Детский сад, штаны на лямках.
-Так ты согласен? – Люба не повелась на его провокацию.
-Да.
Этой дождливой осенней ночью, создавая, наконец, портрет с натуры, Люба внезапно поняла, что Петя – ее человек. Это не было влюбленностью или увлечением, просто она осознала, что рядом с ней должен быть конкретно этот человек. То есть либо он, либо никто.
Назовите подобное решение семнадцатилетней девочки блажью, глупостью или провидением. Понимание его правильности для нее от этого не изменится.
Четырехчасовой сеанс позирования прошел отлтчно. Они негромко переговаривались время от времени, шутили и спорили. Петя с периодичность раз в пять минут спрашивал: «Ну, всё?», а Люба командовала: «Голову чуть левее, плечо опусти, подбородок выше» и так далее.
Ей казалось, что им удалось сблизиться и немного изменить градус их взаимоотношений. От отметки «Лед» до «Оттепели». Ей действительно всего лишь казалось.
На следующий день вернулась и невозмутимость, и равнодушие и раздражающее «Любава Олеговна».
Но Люба не была бы собой, если бы так легко сдалась. На чаше весов красным цветом мигало «Вечное одиночество».
Подобная перспектива пугала, поэтому следовало потрудиться.
Начала Люба со стратегических переговоров с вернувшимся папой.
Нацепив на лицо самую жалобную рожицу из имеющихся, пошла уговаривать того поменяться с ней водителями.
Какие только аргументы она не приводила: и то, что ей скучно с пятидесятилетним дядей Славой, и то, что он ее раздражает, и то, что Любу не устраивает его манера вождения.
Тут Олег Тихомиров, прекрасно знавший свою младшую дочь, решил проверить свои подозрения и предложил ей заменить Вячеслава…но не Петром, а другим штатным водителем.
Люба ожидаемо возмутилась. Мужчине даже интересно стало, что же она придумает на сей раз. Оказалось, что преград у ее фантазии не существует. Сочинив пронзительную байку о толпах досаждающих настойчивых поклонников, подкинула мысль о том, что неплохо было бы отшить их всех разом – представив Петра, как ее парня.
Конечно, это была бы исключительно инсценировка, но зато какая действенная! Олег решил подыграть дочери и посмотреть, во что же выльется ее затея, дав свое веское добро.
Любаша завизжала от радости и бросилась на шею с благодарными поцелуями.
Весь следующий месяц Люба проверяла Петра на стойкость, придумывая всё новые и новые испытания для его силы воли. Парень держался.
Обидно. И ладно бы тот был к ней равнодушен. Так нет же! Люба несколько раз ловила на себе его задумчивые взгляды, а порой и открыто-восторженные. Но каждый раз в глубине его глаз она видела стальную решимость и черную безысходность.
Однозначно – его нужно было спасать.
Единственным, что пришло ей в голову, стало желание заставить его ревновать.
К поставленной задаче она отнеслась со всей серьезностью: по окончании каждого учебного дня к машине ее провожал кто-то из знакомых парней. Иногда выбранный индивид действительно питал к ней восторженные чувства, но чаще всего парни приходились ей всего лишь приятелями.
Люба уже практически отчаялась: выбранная стратегия не давала своих плодов. Петр был хмур и явно недоволен ее поведением, но активных действий не предпринимал.
Тихомирова решила, что пришла пора закреплять выигранные позиции. Поэтому в один прекрасный день, выбрав особо ретивого одноклассника, решила показать Петру во всей, так сказать, красе, как много он теряет. В виде оружия массового поражения был выбран поцелуй.
Став под большой сосной в пяти метрах от машины, Люба приготовилась. Она была уверена, что в это же мгновение как черт из табакерки выскочит Кузьмин и растащит «влюбленных» голубков. Но…ничего не происходило. Чужие губы уже практически соприкоснулись с ее. Люба зажмурилась, готовясь испытать разочарование от своего первого поцелуя совершенно не с тем человеком, когда какая-то неведомая сила оторвала тело одноклассника от нее и откинула его в траву на несколько метров.