Страница 26 из 127
– Можно в парке или в кафе недалеко от склада. Как тебе удобней. Но только если тебя есть кому проводить! Или я подъеду к тебе!
– Не придумывай, – недовольно.
Беслан представил, как она, скорее всего, сейчас отмахнулась и смешно наморщила нос.
– У тебя начальник форменное чудовище, не нужно лишаться работы из-за пустяка. Найдётся кому проводить и к тебе, и от тебя, волк ты мой соскучившийся, – с большой теплотой договорила она.
– Хм... да нет, Полина, обратно я сам провожу. Сегодня после восьми боров сваливает к любовнице, и у нас станет посвободней. Если загрузки не будет, то я волен как ветер! А коли придёт, найду возможность довести тебя до дома.
– Хорошо, проводят лишь к тебе, – застенчиво и томно ответила Полина. – А завтра он, значит, торчит для жены на работе?
– Нет, и завтра тоже гуляет. Жена к маме уехала. Неделю кабанчик без всякого присмотра, – Беслан ухмыльнулся.
– Какие замечательные новости, и так совпало, что ты сильно-пресильно соскучился, – дразнящим тоном отозвалась Полина.
– А ты не соскучилась? – его голос слегка сел.
– Я тебя люблю! – с глубоким чувством сказала она.
– Я тебя тоже люблю, солнце. Целую! – с внутренним напряжением ответил он. В голову пришла мятежная мысль, что девушка догадалась, зачем он её зовёт сегодня и в вечер, когда они договаривались встретиться завтра днём. – Мне пора. Увидимся. Люблю!
– Люблю!
Беслан отключил звонок. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Противоречивые чувства начали гулять по его гулко бьющемуся о рёбра сердцу. Он посмотрел на запотевшее зеркало. Протерев его ладонью, заглянул в темнеющую синеву своих глаз, на которые спадали пряди иссиня-чёрной чёлки.
– Чёрт. Нет, я прав. Она будет со мной счастлива. И я с ней тоже буду, – он повертел мобильный телефон в подрагивающих пальцах и покинул ванную комнату.
Зайдя на кухню, увидел, как Ангелина, уже надев фартук, стоит к нему спиной и пытает ножом сома.
«Тот, даже будучи мёртвым, героически сопротивляется разделке женскими руками. Не зря усач. Генерал-рыба», – с полуулыбкой подумал Беслан и, покачав головой, подошёл к сестре. Молча забрал у неё нож, отчего получил вопросительный с тенью укора взгляд, который отчего-то в следующую секунду заметался. Щёки Ангелины окрасились румянцем.
– Садись за стол, сейчас я положу тебе плова. А потом ложись спать, – мягко сказала она, пряча глаза. – Отдыхай. Рыбу я сама приготовлю. Встанешь – поешь перед работой.
– Что мужик добыл, то и приготовил. А дело благодарной женщины его развлекать, – ухмыляясь, отозвался Беслан, стараясь казаться расслабленным и весёлым. Но из-за бушующих фантазий, не поддающихся контролю, внутри него всё вновь сжалось, точно перед прыжком тигра на антилопу.
– Но… – нетвёрдый взгляд.
– Никаких «но», – категорично и с нежностью. Беслан щёлкнул по носу Ангелину. Аккуратно подвинул её в сторону и одним движением ловко вспорол рыбе брюхо.
– Ты невыносим! – она закатила глаза. – Тут нежарко. Хоть бы оделся, – мягко и с робостью. – Под дождём ведь был, простудиться можешь.
– В таком случае ты меня вылечишь. Не так ли? – Беслан подмигнул, кинув на неё голодный взгляд. Она смутилась. Закусив край нижней губы, затеребила на указательном пальце золотое кольцо с сапфиром, которое он подарил ей с первой получки два года назад.
– Вначале ремнём только пройдусь по твоей мягкой точке, – натянуто улыбаясь, немного нервно ответила Ангелина.
– Очередное заманчивое предложение. Такое воспитание лишь провоцирует мужчину не подчиняться! – с задором посмотрел на неё и сразу сделался серьёзным. Она стояла слегка бледноватая, кроткая и потерянная, хрупкая и такая невинно-чистая.
Пару минут задумчиво в тишине, нарушаемой барабанящим за окном дождём, Ангелина смотрела на него. Затем взяла с тумбы пульт и включила телевизор. Слушая его, принялась мыть посуду.
Беслан, уложив разделанного сома в эмалированную кастрюлю, залил его пивом. Шинкуя томаты, нет-нет и ловил себя на том, что его глаза с жадностью сами облизывают тело сестры. А он пытался думать о Полине и невольно сравнивал её с ангелом, с которым разделил одну утробу и порочно желал всё сильней и неукротимей.
«Полина хорошая, – начал вести сам с собой монолог. – Искренняя, добрая, в чём-то наивная. Открытая миру и любви. Уверен, даже если мне примерещилось из разговора по телефону, что она тоже хочет большего от наших отношений, и не согласится мне отдаться, то… То мне достаточно будет ей лишь сказать, что секс позарез нужен, подыхаю, и она согласится без какого-либо колебания. Любит… Очень любит меня, чувствую это. Вижу по глазам, по голодному взгляду. Часто идёт на уступки мне, хотя, да… характер порой у неё тот ещё. Никогда не забуду, как она в апреле, спустя четыре месяца после нашего знакомства у общих друзей, толкнула меня с мостика в реку и веслом пригрозила по голове огреть. А ведь отчего? Потому что чуть выпил и тронул её за грудь, аккуратно, нежно, словно нечаянно. Ну да, и тут же прилетело. Самое забавное, позже у костра призналась, что досталось мне именно за выпивку. Как она смущённо спросила, очень ли я хочу потрогать её. Как она пристально смотрела мне в глаза. Я же, язык проглотив, кивнул, точно китайский болванчик. Какой же идиот. Сквозь землю тогда хотел провалиться. И стыдно, и страшно её обидеть, и чертовски хочется видеть. А она смелая, раз – и сняла лифчик от купальника, хотя я только потом понял, что она таким образом, любя, пыталась извиниться за то, что скинула меня в реку... Зарумянилась, тихо прошептала: «Трогай. Я тебя люблю». М-да уж, «трогай»… Когда душа перевернулась от осознания своей власти над её сердцем. Какие же у неё были большие глаза, когда я взял и усадил её себе на колени вместо того, чтобы наслаждаться прикосновениями к её груди. Нежно и крепко прижал к себе. Сказал: «Спасибо, любимая». Да, тогда всё у нас изменилось, мы стали гораздо ближе друг другу. Блин, до чего же круто вспоминать, как она на следующий день просто насела на меня, заставляя поласкать её грудь, а я, с ума от удовольствия сходя, ещё и ломался как девочка-недотрога. Было весело. Особенно потом, когда я её рукой водил у себя в штанах. Ох, чёрт, как у неё блестели глаза. Они прямо кричали: «Хочу тебя съесть!» А сама смущённо краснела донельзя сочно. Упёртая, но в моих объятьях тает. С ней легко. Уютно. Но… – Беслан включил газовую плиту, поставил на неё сковородку и смочил ту подсолнечным маслом. – Не так, как с Ангелиной, с которой появляется полное ощущение безмятежности, невесомости, покоя. Чёрт! Появлялось. Теперь эти чёртовы гормоны напрочь всё рушат. Нет, покой остаётся, но к нему примешивается какая-то дикая, животная страсть. Одержимость. Может, я психически болен? Так вот, видимо, и сходят с катушек, и делаются маньяками. На самотёк пускать нельзя. Тупо отрицать происходящее не поможет. Терпеть опасно, каждой клеткой ощущаю, как пар накапливается и… если ничего не делать, то рванёт разум. Клин клином вышибают ведь. Срочно нужен секс. Он расслабит. И фантазии о запретном плоде потухнут, словно их никогда и не было. Уверен, они полностью переключатся на Полину, – положил на сковороду несколько кусков рыбы. Те алчно зашипели. Включил вытяжку. – Полина, Полина, как сейчас ты мне нужна. Честное слово, сойду с ума и что-то натворю, если не встречу тебя сегодня и не утону в твоём тепле, – взглянул на Ангелину, сидящую к нему в профиль и смотрящую новости по телевизору. Невольно в очередной раз залюбовался её ногами и бёдрами, линией спины, шеей и каждым волоском, струящимся на грудь. Лёгким стало не хватать кислорода. Скрипнув зубами, Беслан отвернулся. Переложил куски рыбы на другой бок. – Интересно, я один такой больной или есть в мире те, кто питает к сестре острое влечение? Не будь я братом, уже давно бы…» – монолог резко закончился, потому как перед глазами встали картины, как он, крепко сжимая Ангелину в объятьях, ненасытно целует её губы, скользит руками по талии, опуская ладони ниже и ниже. Рывками стягивает с неё шорты и запускает пальцы ей между ног. Зубами тащит вверх майку, слыша порывистое дыхание и вдыхая родной аромат, чувствуя мягкие руки на своих плечах. Покусывая и облизывая ей грудь, теребит языком набухшие затвердевшие соски. Впивается поцелуем в шею. Погружает свою пульсирующую, горящую желанием извергнуться плоть в её жаркое, влажное лоно и двигается в ней быстрей, и быстрей, и ещё быстрей. А дальше мир взрывается мириадами звёзд.