Страница 108 из 112
А потом она увидела... Рассмотрела его лицо под черной шляпой набекрень. Люмьен Жалле сидел под сильным дождем, и стучал огромным молотком по мертвой собаке. Размозженная голова собаки издавала чавкающий, отвратительный звук. Клементина застыла в ужасе, продолжая смотреть на человека в черном плаще, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Он был босой. Его глаза сияли.
- Ты знала, что собаки – тоже дальтоники? Но, они в отличие от меня видят некоторые цвета. Я им завидую, если честно... Они бегают туда-сюда, гоняются за бабочками или за своим хвостом, встречают людей и ластятся к ним. Люди знают, что они не различают цвет, но все равно гладят их мягкую шерсть. Они их не убивают, потому что любят. Им все равно, как они видят, и почему.
Еще несколько ударов.
- Люми, я...п..п..прости меня....
- Но, что странно... – проигнорировал он ее. – Я повторюсь, но их, собак, никто не убивал, не клеймил... Они жили себе среди нас: беззаботно и счастливо, и не было того, кто бы сказал: - Вот! Собаки – дальтоники! А давайте их убьем... А может, и украдем что-то у них...
- Твоя картина в целости и невредимости, милый... Я просто продала ее... Мне нужны были деньги... Фортуна. Я отдала ее Фортуне. Я слышала, ты убил ее. Всех убил.
- Всю свою жизнь я шагал по Бесцветной Радуге, хотя, по сути, жил на Яркой. Вся моя жизнь – это та картина, милая Клементина. Будь моя воля, я бы стер тебя с того полотна... Но оно мне уже не нужно, оно навеки запечатлелось в моей памяти.
Люми последний раз ударил молотком по трупу собаки, и поднялся на ноги. Он стал выше нее, или ей так показалось. Он подошел к ней вплотную и заглянул в ее глаза. Клементина почувствовала, как теплая жидкость стекает по ногам в уже давно промокшую обувь. Страх поглотил ее полностью.
- Не бойся, милая... Все будет хорошо... – он подошел еще ближе, как будто собирался ее поцеловать. Она унюхала запах крови, пота, и еще чего-то нечеловеческого и ужасного: запах той стороны Дуги. Он взял ее правую руку и вложил в нее окровавленный молоток.
- Слизывай.
- Чт... что?
- Слизывай кровь с молотка.
- Я...я не хочу. Люми, пожалуйста... не делай этого... Прости меня...
- Ты не хочешь, но будешь! – крикнул он прямо ей в лицо. – Слизывай кровь, дрянь!
Его глаза засветились белым, и Клементина, к своему ужасу осознала, как ее бывший парень ломает ее волю. Она не могла не повиноваться, поэтому, медленно подняла тяжеленный инструмент и поднесла к губам.
- Все правильно. А теперь слизывай кровь! Ты выпила много крови дальтоников. Еще чуть-чуть тебе не повредит.
К молотку прилипли кусочки мозга, кожи и шерсти пса, поэтому Клементине пришлось их сжевать и съесть. Ее язык покрылся красным слоем собачей крови, и через несколько минут она очистила инструмент от нее. Она вырвала.
С маниакальной удовлетворенностью, Люми наблюдал за ней.
- Молодец! Молодец! Какая она на вкус? Кровь дальтоника?
- С...соо..соленая...
Воля, характер и сила полностью покинули ее сломленное тело. Она ползала перед ним на коленях в своей собственной моче и блевоте.
Окровавленной ладонью он провел по ее лицу, оставив размытый отпечаток на лбу. Люми что-то рисовал.
- Ты знаешь, что это за знак, милая?
- Н..нннет.
- Это знак Предательства. И дождь тебе не поможет: он не смоет этот шрам позора. Я доверял тебе, я любил тебя больше всего на свете... и чем ты мне отплатила?
- Мне... мне нечего сказать... Заканчивай с этим, Люми... И еще раз... Прости меня.
Это были последние слова Клементины. Жалле выхватил молоток из ее руки и размозжил ей череп. Он все бил и бил по обмякшему телу, пока не появились его люди и не оттащили обезумевшего Люми от трупа. Чуть позже, когда он успокоился, они вместе с Истиной сожгли останки Клементины на центральной площади, которая теперь называлась Бесцветной.