Страница 19 из 183
- Знаешь, Эмма, - перебил я наивные разглагольствования шпалы. - Я так подумал и решил… Я не пойду с тобой к Родригесам.
- Почему? – удивленно вытянулось её личико. Ещё бы, мой отказ не означает, что «лотерея» отыграна; это всего лишь значит, что у неё не вышло с первой попытки. Но охомутать меня она обязана, хоть через месяц, хоть через год. Это правило игры. А девочки будут внимательно следить за развитием событий и издеваться. Мой отказ – лишний геморрой для неё, не привыкшей к строптивости самцов при виде её чар.
Я внимательно оглядел присутствующих. Разговоры в небольшой рекреации практически полностью стихли. Лишь несколько парней с младшего курса в дальнем конце, под банановой пальмой, обсуждали подготовку к какому-то сложному тесту, да обнималась на лавочке напротив парочка влюбленных. Итак, зрительный зал из тех, кто «в теме» и сочувствующих в сборе, пора и мне поиграть на него.
Глубоко вздохнув, как бы собираясь с мыслями, я начал повествование, мысленно повторяя про себя завет дона Алехандро: «Умение. Везение. Наглость. Умение. Везение. Наглость» Концентрация и так на пределе
- Понимаешь, Эмма, вот ты сейчас учишься на предпоследнем курсе. Пройдет два года, останется за плечами выпускной, и кем ты станешь?
Есть, кончики пальцев задрожали. Это всегда так – когда я пытаюсь быть убедительным, они дрожат. И я бываю ОЧЕНЬ убедительным! К сожалению, далеко не всегда это мне помогает.
«Зал» затаил дыхание от преамбулы. Почувствовали, что я что-то задумал. Не буду томить:
- Ты станешь одной из самых завидных невест, с очень высокими акциями. – Эмма, на минуту смутившаяся началом, облегченно кивнула. Детка, рано! - Вокруг тебя будут виться прекрасные принцы, один другого влиятельнее и краше... Сама пойдешь работать куда-нибудь в модели, станешь известной, будешь зарабатывать кучу денег. Молодая, красивая. Перспективная.
Удачно выйдешь замуж за крупного бизнесмена, родишь двух-трех детей… - Она кивала и кивала, видно, так себе дальнейшую жизнь и представляла. Мои же ладони подрагивали всё сильнее, а из груди рвалась буря, охватывая меня всего, заставляя глаза гореть. Нет, они не горели в смысле сияли, но я чувствовал то, что называю «волной». Лишь бы не переиграть и не сорваться – и такое бывало.
- Но потом тебе стукнет тридцать, и вся твоя красота уйдёт, – огорошил я, перейдя ко второй фазе, к негативу. - Часть её заберут дети, часть – возраст, но в модельном бизнесе ты окажешься ненужной.
Долорес удивленно вскинула голову. Я говорил не по шаблону, и возразить мне, заткнуть меня, как бы нечем.
- Хватки, чтобы открыть собственное дело, у тебя нет, тут уж извини, как есть… - я пожал плечами, продолжая. – А твоего отца в это время тихо «уйдут» на заслуженный отдых. Его место хлебное, а такие в цене. Всегда есть люди помоложе и покруче, и возраст – хороший аргумент для ухода. И он мигом потеряет большую часть своего авторитета, друзей и влияния. То есть, в случае чего, он ничем не сможет помочь тебе в этой жизни…
Ладони дрожали. Голос… Не знаю, может быть и голос. Смугляночка хотела возразить, но так и осталась с раскрытым ртом. Она хотела перебить, заткнуть меня, ведь как можно слушать такие рассуждения из уст какого-то русского придурка? Но я «держал» её. «Волна», пожар в моих глазах и голосе. Они появляются редко, и только когда я очень-очень разозлюсь, не по прихоти и глупому желанию.
Зал тоже внимательно слушал. Он жаждал крови, жаждал конца истории, ради этого здесь и собрался. Ещё несколько фраз, и она не сможет меня заткнуть, не выставив себя дурой, даже если переборет «волну».
- Твой муж тем временем найдет себе нескольких молоденьких любовниц, - продолжал я повествование. - Зачем ему старая некрасивая жена, когда вокруг полно восемнадцатилетних смазливых курочек, только и мечтающих прыгнуть ему в постель? А ты останешься с ним ради детей, ради будущего. И своего, и их. Тебе будет плевать на мужа и семью, но в один миг вдруг окажется, что идти от него тебе особо некуда…
От зала повеяло волной удовлетворения. Которое усугублялось молчанием Эммы – если бы она просто кричала, это не сказалось бы столь плачевно. Но у неё банально не хватало мозгов понять, что надо делать, как бороть мой голос, а интуиция сплоховала.
Но это ещё не конец, девочки и мальчики. Я «сплагиатил» у дона Алехандро театральный эффект, паузу, чтобы усилить действие своих слов. Получилось, замолчали даже парни под пальмой, не понимая, откуда вокруг такая тишина.
- Ты будешь сидеть дома, одна, страшная и никому не нужная, растить детей и тихо плакать в подушку, глядя на фортели цветущего жизнерадостного муженька, кляня жестокую судьбу, - бил я. - Твоё время уйдёт, и осознание этого станет самым страшным ударом за всю жизнь. Время, когда ты была звездой и всё могла, останется в прошлом…
Долорес снова попыталась что-то ответить, но «волна» не давала. Я же, словно пресекая возражения, останавливающем жесте поднял руку, вкладывая в голос как можно больше напора и оптимизма.
- Но не всё так плохо, Эмма! В один прекрасный день всё изменится! Вся твоя жизнь обретет смысл, появится надежда на лучшее!..