Страница 148 из 183
- Шимановский. Хуан Шимановский. Вы…
- Да, я хозяин этой фирмы. Кто ещё может разбираться в музыке гринго, как не чистокровный гринго? – он расхохотался. Я тоже улыбнулся. - Так что если у вас появится интерес на какую-нибудь редкую вещь, мистер Шимановский, смело обращайтесь к старику Адаму!
- Вы знаете, се… Мистер Смит, я как бы… Не богатый человек.
- Какие ваши годы, юный сэр, какие ваши годы!
И он как-то странно улыбнулся… Что мне стало не по себе. – Просто помните, когда станете богатым и знаменитым: старина Адам выполнит любой ваш каприз – в память о старой дружбе и том времени, когда вы были молоды и ничего из себя не представляли.
- Конечно, мистер Смит, обязательно.
- А сейчас разрешите сделать вам небольшой подарок, мистер. – Он поманил меня за собой. Мы вновь прошли через весь магазин и зашли в маленькую подсобку. Ну, подсобка только казалась маленькой, на самом деле она была огромной, просто заставлена ящиками и стопками с дисками от пола до потолка, и имела лишь небольшой проход, чтобы можно было подойти к нужному ящику в противоположный конец помещения.
Покопавшись в стопке с ведомыми одному ему ориентирами, старик вытащил на свет диск, но немного не такой. Он лежал не в пластиковой коробке, а…
- Это что, бумага? Картон? – я опешил. Мистер Смит, глядя на мое удивление, вновь рассмеялся.
- Разумеется нет, молодой человек. Та жалкая подделка – «Белу Горизонти», 2373 год. Эта вещь выпустилась гораздо раньше, когда еще не существовало тех материалов. Конечно, это тоже переиздание, и оно тоже в разы крепче оригинала, но оригинал будет стоить столько… Что продаваться будет на престижнейшем из аукционов. (Если будет продаваться) Куда до них старому Смиту!
- Это «Мехико», 2258 год, - продолжил он, повертев коробку в руках. – Студия «Золотой дракон». Лучшее переиздание классики всех времён и народов! Держите, молодой человек. В знак того, что я не шучу, когда говорю про будущее.
- Я…
Я молча взял диск в руки. Нет, правда, не картонка, пластик, но уж очень древний пластик, выцветший и потёртый.
На диске была изображена белая гора американских президентов на чистом небесно-голубом фоне неба. Та самая, что имперцы разрушили во время оккупации Северной Америки. Только вот я изучал проблему, писал на истории по ней реферат, и точно помню, что президентов было четыре. Линкольн, Рузвельт… А, не важно – четыре. Здесь же их было нарисовано пять. И президенты эти… Не такие.
- Диип Пу… - попытался я понять название без переводчика.
- «Глубокий пурпур», - помог мне мистер Смит. «В скале». Лучший альбом этих ребят! Ну, один из лучших. Ну что, пойдем, поищем твою подругу, мистер?
Мы вышли. Я не удержался и спросил:
- Мистер Смит, мне неудобно, скажите хотя бы, сколько это стоит?
Старик рассмеялся.
- Тебе не купить, мальчик. Поверь старому гринго. А насчет удобства… Не удобно с женщиной в гамаке спать. А подарок – это подарок, сколько бы он ни стоил.
- Спасибо, мистер Смит! – от всего сердца произнёс я. - Я вас никогда не забуду. Чем смогу быть полезен – обязательно помогу!
- Да что там! – махнул он рукой. – Какая помощь! Вот когда придёшь за следующим диском, захвати старому Адаму хорошего виски. А ты придёшь, я знаю, я хорошо разбираюсь в людях.
И посмеиваясь под нос, мистер Смит отправился к стойке с кассой, возле которой что-то обсуждали двое его помощников, работников магазина, и клиент.
Бэль нашлась в соседнем ряду. Скача от радости, она показала мне несколько коробочек, идентичных первой мной увиденной (внутри которых диск белого цвета). На одной из них надпись была сделана на французском и я смог прочесть: «Эдит Пиаф».
- Глянь, что я нашла! – и она принялась щебетать, рассказывая про каждую из своих находок.
Я же стоял ошалелый, пытался прийти в себя. У меня в руках лежала вещь, которой более двух сотен лет. И её мне только что подарили. Просто так. Сказав, чтоб я, когда стану богатым и знаменитым и приду сюда за пополнением коллекции, принес бутылочку виски. De puta madre!
- Бэль, сколько это стоит? – почти шепотом от волнения спросил я, кивая на французский диск. Который издан в «Бэлу-Горизонти» в семидесятых годах прошлого века. Почти семьдесят лет назад.
- Дорого! – потянула она, покачав головой. – Это же антиквариат. Этот около десяти тысяч. А этот, наверное, все двенадцать. Сейчас узнаю. А что?
- Ничего. – И показал ей свой. – А это мне только что подарили.
* * *
После происшествия в «Лавке мистера Смита» Бэль ходила сама не своя, как придавленная. Что это, зависть? Неприязнь к чему-то, мне не понятному? Диск этот, по её словам, стоит от пятидесяти до ста тысяч империалов. То есть матери, чтоб заработать на такой, нужно работать, не есть и не пить много лет. Пока я объяснения реакции Бэль не находил и мы просто шли, разглядывая экспонаты, вяло перебрасываясь ничего не значащими фразами. Жаркие споры получасовой давности канули в Лету.