Страница 32 из 211
Уступив усталости, она закрыла глаза и провалилась в сон.
***
Через несколько часов ворота замка Энземских распахнулись, впуская конницу и карету барона. Сонная стража не заметила, как одновременно из замка вынырнула тёмная фигура и понеслась в лес.
А в зарослях папоротника сидел мужчина. Его могучая рука сжимала серебряную диадему, а губы безмолвно двигаясь, повторяя заклинание. Спустя полчаса он замолчал. Кулак врезался в землю.
— Проклятие! — он опустился на колени и тяжело задышал. — Опять ничего. Куда же ты делась?
Посидев минут, пять, он решительно вскочил. Лохматый конь покорно подошёл к хозяину. Силач потрепал его по гриве и вскочил в седло, направляя коня в город.
Едва он отъехал от замка, как из леса выскочила тень и замахала руками.
— Стой!
Он дёрнул коня за поводья и остановился, ухмыляясь в усы. Верная секира, приятно отягощала плечо, готовая в любой момент прийти на выручку хозяину.
***
Мариса остановилась у коня и, согнувшись, тяжело задышала.
— До города… довези… я заплачу.
Мужчина рассмеялся.
— Ты первая, кто не задрожал от страха, только увидев меня.
— А… — махнула рукой Мариса и гордо выпрямилась — Меня так просто не напугать.
— Полезай.
Незнакомец протянул руку. Такой огромной руки со вздутыми мышцами она не видела никогда. Мариса ухватилась за неё, и он одним движением усадил её на коня.
— Ого, а ты прямо богатырь! — Мариса откинула кучерявую прядку и кокетливо заулыбалась.
— Я воин.
Он хлестнул коня по бокам, и мохнатый понёсся.
***
Предрассветное время — самое тихое в жизни большого города: стихал гомон таверн красного квартала, стража дремала на постах, уборщики возвращались по домам, чтобы завтра вновь приступить к грязной работе, и лишь пьянчуги, засидевшиеся допоздна, распевая песни, бродили по улицам.
Минует полчаса — и над городом взойдёт солнце. Но для юной цветочницы, с чистыми, как прозрачная вода глазами, этот рассвет станет последним.
Едва первые лучи солнца покажутся из-за горизонта, как лезвия пронзая тьму ночи, острый, как игла, изогнутый нож войдёт в грудь девушки, усыпанной сотнями лепестков камелии, ловкими движениями вырезая сердце под хрустальный звон колоколов, знаменующих первый день Фомаруна.