Лунная Камелия

На улице совсем стемнело, и ловить последние осколки света больше не было смысла. Вэй нехотя вошла в комнату, вспоминая, куда же она поставила масляную лампу.

— А вот сейчас я могу обидеться. Я, конечно, в основном ничего, кроме как говорить и наблюдать, не могу. Но тут есть лазейки, и если ты позволишь — я смогу действовать через тебя и, поверь, моих навыков хватит чтобы усмирить не только баронишку, но и весь сброд этого замка.

— Да? И как ты через меня это будешь делать? Почему раньше не сказал?

Вэй скептически поморщилась и направилась к туалетному столику, где разглядела очертания светильника.

— Я пытался, когда на тебя Виргус напал, но ты от страха меня не услышала. — Калохара медленно выводило из себя пренебрежение напарницы, но пока он держался, повторяя про себя как мантру. «Терпимость». — А как? Элементарно! Я займу на время твоё тело, а ты поглядишь со стороны... Только мне нужно, чтобы ты меня пустила по доброй воле.

Вэй остановилась перед собственным отражением. Померещилось, что оно подмигнуло. Она мотнула головой, прогоняя противные мурашки, и быстро зашарила по столу, ища лучину и огниво.

— Я своим телом хочу сама управлять. В другой раз, я так не растеряюсь и награжу его чем-нибудь волшебным. Например, парочкой молний.

Она высекла искру, и лучина загорелась. Вэй бросила мимолётный взгляд на отражение. Оно, как и должно, покорно повторяло всё за хозяйкой, и Вэй, улыбнувшись слишком угрюмой себе, сунула горящую лучину в лампу. Масляный фитиль тут же вспыхнул, и в отражении комнаты заплясали тени.

— Хм, можешь попробовать, конечно, но я не ручаюсь, что у тебя сразу получиться боевая магия, для этого много практики надо. А у тебя пока места для этого нет подходящего. Не в замке же ты будешь искры метать. Кстати, ты, кажется, начинала подумывать о побеге?

— Может, перестанешь уже мои мысли слушать?! — она упёрла руки в бока, недобро глядя на отражение. — А то скоро я уже и думать бояться стану.

— Да, да, всенепременно... Только если ты научишься думать тише. Мне самому не очень-то нравится слушать твои рассуждения. У меня свои дела имеются.

— Ха, это какие — свои?

Вэй хохотнула, представляя Калохара в таком же невидимом, как он сам домике, варящим невидимый обед.

— А это секрет! — резко ответил дух, прочитав мыслеобразы напарницы «Терпение», — повторил он про себя. — Ты лучше на вопрос ответь. Когда бежать будешь? Если что — сегодня очень подходящая ночь.

Она сразу осунулась. Взяла в руки лампу и, отвернувшись от зеркала, побрела к кровати.

— Я не знаю, стоит ли даже пытаться. Здесь меня приютили, и большинство относятся хорошо. Здесь у меня крыша, еда, одежда и ванна, а что там, за стенами… Ничего, пустота. Там меня не существует.

Она поставила лампу на прикроватный столик и с ногами залезла на мягкую перину. Темнота мгновенно обступила её, перекликаясь с состоянием души, и только рыжий огонёк, притягивал неморгающий взгляд. Калохар попытался отвлечь девушку беседой. Вот только тема оказалась слишком болезненной.

— Ты просто боишься сделать шаг. Все с чего-то начинают, и, знаешь, почти никому не удаётся вот так, как ты, получить всё на халяву. Из бездомной — в леди.

— Бесспорно. Но у них есть мать, отец, семья, дом, у них есть прошлое. — Вэй злилась на духа: «Почему он всегда задевает за больное? А не специально ли?» — А у меня — только вязанка с нарядом да одиночество… Ну, ещё ты. Так скажи, куда я пойду? Где добуду денег? Я же ничего не умею.

Она откинулась на перину.

— Я тебя научу, — продолжил Калохар. — Предположим, останешься ты здесь. А дальше — что? А лирины? Что ты скажешь барону? Его сынок уже дал повод для сомнения. Он с лёгкостью может поверить, что ты — аферистка. Смотри, как удачно. Тебя находят на дороге почти бездыханной, к тому же — без памяти. Ты красотка, разодета на славу. Ну, точно не нищенка. Нормальный богатей вряд ли проедет мимо. Очень похоже, что ты специально это спланировала, чтобы захомутать барона, ну или пожить красивой жизнью, а может, и вовсе обокрасть втихую... Например, сегодня для этого — прекрасная ночь.

— Бред. Мне не нужно от барона ничего, уж тем более — богатства.

— И кто в это поверит, кто встанет на твою сторону? Ведь нет ни одного доказательства, и даже — свидетеля. А лирины непременно захотят проверить твою честность и покопаться в памяти. А знаешь, что будет? — Вэй промолчала, прекрасно понимая, к чему он ведёт. — Одно из двух: либо ты отнекиваешься, и они точно уверятся, что ты обманщица и аферистка. И — либо гонят тебя вон, либо — что более вероятно — бросают в темницу. Или на плаху, если совсем не повезёт. А если ты позволишь покопаться в памяти, то, увы, долгой жизни я тебе не гарантирую. Наверное, и себе. Не станет тебя — вряд ли и я выживу. Подумай хоть немного обо мне. Я ещё пожить хочу.