Зомби по-русски

Часть 13.

Тимошка вместе с Петей и Зойкиным Эдиком дежурят у иллюминаторов, что выходят на пирс. Они следят за тем, чтобы мертвяки не подходили слишком близко. Если какой-нибудь шатун приближается к дебаркадеру, ребятишки подают сигнал дежурному из взрослых, и тот отпугивает непрошенного гостя громким гудком или, если этого оказывалось не достаточно, жженой резиной. Как правило, принятые меры дают свои результаты. Ну не выносят зомби резких звуков и тем более резких запахов вроде горящей резины. По себе знаю.

Рита зашла ко мне в каюту пятнадцать минут назад. С тех пор как я поселился на «барже», мы часто видимся и общаемся. Местное общество не очень меня жалует, несмотря на всю мою «полезность». Кроме, конечно, Сергачева и моих бывших подопечных ( и то не всех, например, Татьяна постоянно отводит свой взгляд, иной раз и не здоровается, когда время от времени сталкиваемся в узком коридоре). Не раз Константину пришлось гасить откровенную агрессию в мой адрес некоторых обитателей нашего нового убежища. Буквально вчера, вернувшись из очередной вылазки, я столкнулся у входа на «баржу» с Пашкой Куреловым. Вот уж кто не упускает возможность выразить свое отношение ко мне, да и его вечно скалившиеся дружки тоже. Иногда я чувствую себя прокаженным, поэтому стараюсь лишний раз не высовываться из каюты без надобности. С Риткой - другое дело. Иногда просто забываю про свое уродство. Мы можем говорить часами, неважно о чем, даже просто молчать. Это так здорово, когда рядом есть человек, с которым даже молчать интересно! В этот раз рассказываю о встрече с неизвестно почему не обратившейся в зомби женщиной. Увлекся рассказом и не разу заметил, что Ритка меня совершенно не слушает. Ее раскрасневшееся лицо оказалось на столько близко, что видны рыжие крапинки в зеленых глазах. От ее близости слова застревают в горле. Я не могу оторвать взгляд от ее восхитительных губ, что неизменно приближаются с намерением поцеловать меня! Но этого нельзя допустить! Я резко срываюсь с места и отхожу на безопасное расстояние. На лице девушки проносится удивление, затем - разочарование.

- Сдурела?! Не видишь - какой урод?!

Я не хотел так грубо, но слова сами вырваются от страха, что девушка сейчас коснется моих холодных онемевших губ и отпрянет с чувством омерзения в глазах. Мне было бы невыносимо это выдержать! Я могу пережить ненависть, презрение, брезгливость других людей, что так и не смогли смириться с моим присутствием на «барже», но только не от Собакиной!

Ритка виновато глядит на меня и опускает длинные ресницы, сквозь которые блестят слезы.

-Вить, ты все тот же, каким я тебя знала. Ты...ты внутри теплый. И ...ты безумно мне нравишься. Прости, мне показалось, что и у тебя ко мне есть что-то подобное.

Слова Риты смущают меня: я-то наивно полагал, что тщательно скрываю свое волнение при общении с ней. А она все это время читала меня, как открытую книгу! Все же я ничего не понимаю в женщинах! Их невозможно предугадать! Мне в зеркало самому противно видеть свое лицо: восковую, словно натянутую кожу, бледные, синюшные губы, но самое мерзкое - затянутые белой пленкой, сквозь которую я научился более или менее видеть, глаза и темные синяки под ними. К счастью, гнилостных процессов на моем теле не наблюдается, потому лопающих пузырей с буро-зеленой жидкостью нет. Но есть кровавые язвы, беспощадно бороздящие мое лицо. Скоро они сольются в одну открытую рану и окончательно изуродуют меня. Как может понравиться такое пугало, как я?! Но по пылающему лицу Маргариты и сияющим глазам, которые пристально следят за мной в этот момент, понятно, что все это правда. Невероятная...но правда! И если бы я был бы прежним - не уродом с полумертвым телом, то незамедлительно подхватил бы девчонку на руки и от счастья закружил по комнате! Но я уже не прежний и о возможности сблизиться с девушкой, которая мне до боли нравится, не может быть и речи! Мне это недоступно... Я растерялся, не зная, как объяснить это Собакиной.

- Рит, ты права, я неравнодушен к тебе... - глаза Ритки засверкали еще ярче, недослушав, она с радостной улыбкой подскочила и прижалась ко мне всем телом. Но я беру ее за плечи и с отчаянием отстраняюсь.

- Не надо... От меня ...воняет! - если бы она знала, как я ненавижу себя в этот момент!

Но ее нежная улыбка, словно бальзам разливается по моему раненному сердцу!

- Ты пахнешь древним смолистым кедром, но мне это нравится, - наклонившись к самому уху смущенно шепчет Рита. Ее чувственный шепот вызывает внутри меня приятное тепло, о котором я уже не смел мечтать. Но ощущения длятся не долго. Холод вновь сковывает мое тело, вновь чувствую себя безжизненным манекеном. Это уже слишком для меня! Словно безумный выбегаю прочь из каюты, а затем с баржи, чтобы на несколько дней раствориться в мертвом городе, где никто не помешает разобраться со своими чувствами.

Широкими шагами отдаляюсь от дебаркадера, который огромной тушей привалился к мокрому, склизкому от зеленой слизи пирсу. Шагаю до тех пор, пока темный силуэт не исчез за густыми зарослями ивы и мертвыми строениями. Последнее время день становится короче и уже через полчаса горизонт проглатывает багровый шар вместе с золотистыми нитями лучей. Оказываюсь один на один со своей болью. В груди - адский огонь. Ничего подобного я не испытывал в своей жизни! Даже когда уехала мать Тимошки – ощущал лишь горечь предательства. Сейчас же я сам себя подверг мучительной пытке. С одной стороны – страх потерять Ритку, с другой – страх быть с ней и разочаровать ее и опять же потерять…

Резкий хлопок заставляет вздрогнуть. Напрягать зрение уже не нужно – в темноте вижу лучше, чем днем. Сквозь очную мглу замечаю одиноко уткнувшуюся носом в забор частного дома, что на обочине дороги, полуразбитую колымагу. По другому эту развалюху отечественного производства назвать невозможно. Подозрительно тихо. Я крадусь, стараясь не производить шума. Чавкающий звук заставляет меня содрогнуться. Но продолжаю приближаться. Резко открываю покосившуюся дверцу со стороны водительского сидения. Пусто. Звук,от которого похолодело в груди, заставляет обернуться вглубь салона. Первое, что бросается в глаза – бледное пятно мертвого лица. Это молодая девушка. Еще ощущаю ее запах – свежий и легкий. Но взгляд хрустально-голубых глаз утратил искру жизни. Я не могу ей уже помочь. Большая часть тела растерзана. Кровавые лохмотья плоти свисают до самого пола. Зияющая рана в груди чернеет безобразной кляксой на фоне белой куртки. Внутри шарит пара рук с вытянутыми, узловатыми пальцами. Набрав полные ладони крови, руки возвращаются к уродливому рту, почти не отличающемуся от рваной зияющей раны. Чавкание сменяется утробным урчанием, затем всхлипами. Руки обхватывают свою жертву за шею и притягивают к своему лицу. Ноздри быстро раздуваются, как кузнечные меха, втягивая запах белокурых волос. В следующую секунду пронзительный крик вырывается из впалой груди монстра. В этом крике сливаются и звериная ярость, и человеческое отчаяние! Я шарахаюсь назад и продолжаю наблюдать за происходящим с бешенно бьющимся сердцем. Отбросив от себя безжизненное тело, существо вырывается из салона колымаги. Падает на обочину и начинает грызть землю, оставляя на ее поверхности выломанные зубы! Но, видимо, это не помогает странному мертвецу унять рвущиеся из груди рыдания. Зомби вскидывает голову и смотрит прямо на меня. Я стою перед ним так близко, цепенея от происходящего кошмара, что вижу выражение его глаз! В той же хрустальной голубизне, что и у мертвой девушки, мелькают проблески сознания! Он замечает меня и, поскуливая, начинает приближаться на коленях. Полное, дряблое лицо искажено невыносимой болью, скрюченные пальцы впиваются в копну седых волос. Я понимаю, что он ждет от меня помощи. Об этом кричат его полные ужаса глаза. Но я растерян и не знаю, что предпринять. Как заглушить боль отца, убившего свое дитя – плоть от плоти, в состоянии полного безумия и теперь осознавшего это! Превратившись в каменный столп, слежу за приближающейся фигурой. Руки со всей силы сжимают металлический штакетник, вырванный по пути сюда. Но стоило мужчине приблизиться ко мне на расстояние чуть меньше вытянутой руки – как тело дернулось и растеклось по земле кровавым киселем! Слизь немедленно впитывается в пыльную землю, оставляя лишь темное пятно и белый скелет.