Страница 49 из 51
- Благодарствую, - кивнула головой я, не жалея о содеянном.
Старушка взяла со второй корзины, корзины будущего, яблоко и передала мне в руки со словами:
- Ешь.
Я откусила кусочек побольше. Яблоко было настолько сочным, что мне пришлось закрыть глаза, чтобы не обрызгаться его соком.
Когда открыла крепко зажатые веки, яблока в руках его уже не было. Сама находилась в своем мире. Одетая в черное платье. Все было еще по-прежнему. Мое «старое» окровавленное тело лежало на земле. Дайлон возле меня. Фредерик XVI довольно хохочет. Но, сейчас все это не двигалось. Застыло. Пришло время внести поправки в историю.
Время раскрутилось вспять, и все движения задвигались назад. Наступающие солдаты, отбегали назад. Дайлон, поднимался с земли и отбегал от меня. В его руки сам впрыгивал меч. Мое тело задвигалось и поднялось. С него вылетело копье, возвратившись обратно в арбалет. Кровь, рана, на животе, снова исчезли, и я выровнялась.
Наблюдая за картиной «вспять» и дожевывая кусок яблока во рту, подошла к своему телу и осторожно с ним слилась. Это получилось на удивление легко, словно пройти привидению сквозь стенку. Только в ней застрять без выхода. А и с тем, время побежало в верном направление. До того застывшая немая картина, превратилась в шум, крик, гул, что от отвыкания, пока находилась в бесшумном пространстве, у меня разболелось в ушах. Но, не когда было расслабляться. Знала, что сейчас со мной произойдет. Резко присела и кол, выпушенный из арбалета, летевший запланировано в меня, пролетел мимо, попав в находившегося прямо ей на пути, сидящего и смеющегося Фредерика XVI. Он так и умер в смехе. Принял свое же оружие на себя. С его смертью, все солдаты сдались, сложив оружие. Они были точно такими жителями своей страны, с семьями и своими заботами, как и нашего Гелиуса. Без короля они потеряли смысл сражаться.
Война была выиграна в пользу Гелиуса. Чтобы об этом всем оповестить, Дайлон в громкоговоритель Барбурского королевства, заявил, чтобы все воины сложили свои оружия. Битва закончена. Правитель, Фредерик XVI, повержен и убит, и нет больше смысла воевать. Также заявил, что не имеет претензий к Барбурскому королевству. Пусть военные с миром возвращаются на родину.
А затем, я прошептала над ухо Дайону:
- Хорошо теперь было бы поприветствовать твоих подчиненных лично.
Дайлон соглашено качнул головой. Взял меня на руки, напряг спину, область лопаток, и с них появились огромные крылья. Резкий рывок, и мы оторвались от земли. И целая толпа людей с восхищением посмотрели на нас, на действительно существующего Данталиона. Мы опустились на поле боя, и все солдаты, жители нашего Гелиуса, бросились к Дайлону, чтобы потрогать его, пожать ему руку.
Все радостно кричали: «Данталион жив!», « Он действительно с нами!», «Господь не покинул нас!». Хлопали радостно в ладоши, подбрасывали вверх свои головные уборы со словами: «УРА!»
Праздновали победу в центре города, как и полагалось, со всем пиршеством: выпивкой, яством. Столы накрывались прямо на улице, и за них мог садиться каждый, и где угодно. Хоть возле меня. Хоть возле короля. Хоть возле заводной Виоли, правящей застольем, словно тамада.
Я ни ела, ни пила. Лишь только подымала стакан, поддерживая очередной тост. Сидела за компанию. Улыбалась наиграно. А во всем теле чувствовала слабость и ломоту. Я еще никогда подобного не испытывала. Ни единого раза за множество столетия своей жизни. Видимо, на мне сказывалась резкая потеря моей жизненной силы – заряда бранометра. Я посмотрела на него. Его измененный цвет. Улыбнулась наигранно, чтобы скрыть подлинные чувства печали. Наконец-то, я заключила контракт со своей смертью. Даже стало как-то грустно. Я на-ко-нец-то нашла свою смерть, умру. А мне стало от этого грустно. Захотелось пожить еще дольше. Я подумала, сравнив со своими прожитыми годами, что двенадцать лет, это мизерное количество секунд, за которое я ничего не сумею сделать. Не сумею увить полноценное взросление моего ребенка. Не увижу ребенка ребенка. Моего внука или внучку. Даже если я и была отлучена, как мать Артура, мне было приятно наблюдать за его успехами, его поколением детей. Видимо, в том и заключалась жизнь, чтобы рождаться и умирать. И если раннее я переживала всех, видя похороны, то, сейчас, он, мое дитя, переживет меня. И я умру в самом его рассвете детских лет. Двенадцать лет.
Мой нос защемил. Покраснел. На глаза налились слезы. Я закрыла ладоней рот и нос, чтобы сдержаться и не расплакаться, не показать всем, как кусаю губы, чуть ли не до крови. Но и такое меня не спасало. Я поднялась из-за стола, и, не обращая внимания на веселье, шум, мешающую пройти пьяную толпу, подалась в гостиницу. Зашла в свой номер и разрыдалась на полную силу, стоя в центре комнаты, закинув голову назад. Я не боялась, что кто-нибудь услышит мой рев. В гостинице было пусто. Все здания, дома, были пусты и закрыты. Все жители нынче находились на празднование.
Неожиданно, я услышала тихий стук в двери. Я быстро затихла. Вытерла под глазами пальцами слезы. Отвернулась к окну. Соединила руки в замке, держа их опущенными, выпрямленными вниз. Сказала:
- Войдите:
В комнату вошел Дайлон.
- Ты так резко подскочила из-за стола. Ты что, плакала?
- Тебе показалось.