Слёзы Анубиса

Телохранитель поплёлся к выходу.

- Погоди, - остановил Король. - Посиди тут.

Кнут повёл плечами и послушно умостился в мягком кресле.

Генрих подпёр голову рукой и забегал взором по ковру - будто искал там ответ. Узоры сплетались и расплетались так же, как и мысли старого дельца. Нюх подсказывал: кто-то заварил крутую кашу.

Гигант, как пёс, послушно сидел рядом. Сторожил покой хозяина. С каждым разом сердце Короля колотилось громче. Налюбовавшись ковром, он начал скакать взглядом со стены на телефон и обратно.

Рука схватила трубку и приложила к уху. Пальцы шустро набрали номер. Всего-то один гудок - и уже ответ:

- Да.

- Макар, это я, - просипел Генрих.

- Сына видел?

- Да.

- Вот и хорошо, - изрёк полковник и - резко: - Не звони мне больше.

Король нахмурился.

- Всё так серьёзно? - спросил он.

- Кто-то разворошил осиное гнездо.

- Я уже общался сегодня с твоими коллегами. Они...

- Пока не звони, - не дал договорить Макар.

- Международный скандал?

- Послушай, если это твоих рук дело, то ты по уши в дерьме. У египетского коллекционера были связи в Штатах и Израиле. И кстати, скажи «спасибо», что я освободил твоего конченого сынка.

Генрих брызнул ядом:

- Спасибо.

Полковник не услышал - положил трубку.

Король оттолкнул телефон и прошипел:

- Сука мусорская.

Кнут пошевелился в кресле. И вновь окаменел.

Генрих задумался. Вообще-то он любил сложности, но, похоже, уже слишком стар, чтобы играть так серьёзно. Это в 50-х он, очертя голову, кидался на поиски золота Третьего рейха и Янтарной Комнаты. Теперь же текла размеренная жизнь. Текла пока этот идиот Аркаша всё не испортил. Король сжал кулаки, суставы во всём теле отозвались болью. И впрямь стар. И самое страшное не то, что Старуха с Косой вот-вот постучит в дверь, а то, что совершенно не на кого оставить бизнес. Фёдор сопли жуёт в психушке, а Митька за неделю прокутит всё. У Генриха засосало под ложечкой. Так много времени отдал картинам и перстням, что совсем позабыл о детях. Найди он тогда другого врача, может, и спас бы Фёдора. Ну а Митьку, в котором Сонька, блудливая курва, души не чаяла, нужно было лупить и лупить.

Взор Короля покинул лабиринт завитков ковра, скользнул по кожаным штанам, жилету и...

- Кнут... - прошептал Генрих.

Телохранитель недоуменно уставился на босса. Тот привстал и опять сел.

- Слушай, Кнут, а ежели я на тебя всё это оставлю?

- Что?

- Весь свой бизнес.

Гигант словно враз уменьшился в размерах. Суетливо поёрзал и буркнул:

- У вас Митька.

- Да бес ему в ребро этому Митьке.

Король медленно поднялся, подошёл к телохранителю и примостился на подлокотник кресла. Кнут таращился на Генриха. Под толстенным лбом здоровяка кипел нешуточный мыслительный процесс: босс шутит?

Рука старика опустилась на плечо охранника. На мизинце сверкнул перстень.

- Ты, Кнут, один-единственный, кто верен мне. Остальные - шавки.

Гигант подумал и сознался:

- У меня ума не хватит, чтобы всем заправлять.

Король тихо посмеялся и прошептал:

- До этого додумался, значит, хватит.

Они так и сидели, мозгуя о чём-то своём. И пытаясь найти ответы в хитросплетённом узоре персидского ковра.

Внезапно тишину ночи прорезал истошный крик.

- Бес им в ребро! - подскочил Генрих.

- Аркадий Поли... Поликарпович, - осилил Кнут и встал.

- Быстро за мной! А то эти придурки его замочат.

Телохранитель как на привязи последовал за боссом.

Они шустро преодолели коридор.

Король толкнул дверь и вбежал в комнату, под потолок заставленную ящиками и коробками. За штабелем, у стены, в полу откинута крышка люка. Прислушались. Тишина.

- Если они перестарались, я с них живьём шкуру сдеру, - припугнул Генрих.

- Ага, - пробасил гигант и начал первым протискиваться в узкий лаз.

Король осторожно ступил на металлическую ступеньку. Нога заныла. Где-то неподалёку захихикала Старуха с Косой.

- Прочь, курва, - просипел Генрих.

Только топот по металлу нарушал тишь. Негодующий Король уже отчётливо видел, как будет дубасить провинившихся молодчиков. Аркаша хоть и прикидывался дураком, но, пожалуй, был единственной ниточкой, которая могла привести к разгадке похищения египетского ожерелья.

Генрих наткнулся на Кнута - будто в гранитную скалу. И уж хотел обматерить здоровяка, когда уловил: тот дрожит. С чего бы это? По хребту Короля побежали мурашки. Он осторожно выглянул из-за широченной спины гиганта и от увиденного лишился дара речи.

Кнут выронил:

- Перестарались...

Генриха мелко трясёт. Ноги не слушаются. Висящая под потолком лампа в ржавом, погнутом плафоне тускловато освещает огромный подвал. Обшарпанные стены тонут во мраке. По каменному полу рассыпана заляпанная кровью стружка. Аркадий Поликарпович лежит на груди. У него на спине стоит его отсечённая голова. Остекленевшие глаза таращатся на Кнута и Короля.

Под черепушкой Генриха носились путаные мысли. Здесь убивали людей. И не раз. Однако всегда по его приказу. И уж головы-то не отрубали.