Дюна

— Да, милорд.

— Алия, проведи за меня утреннюю аудиенцию. А ты, Стилгар, давай сигнал!

Стилгар повиновался.

Дверь отворилась, и ожидавшая толпа подалась назад, чтобы дать проход чиновникам. Охранники сдерживали просителей, а пестрая, кричащая толпа напирала, пытаясь прорваться. В руках просители держали свои жалобы. Через проход, расчищенный стражами, прошел чиновник. Он держал список тех, кому дозволено будет предстать перед троном. Чиновник, сухощавый Свободный, по имени Текруб, имел холодный и неприступный вид и явно гордился своими пушистыми усами.

Алия двинулась ему навстречу, давая возможность Полу и Чани уйти в коридор за помостом. Она заметила любопытный взгляд, который Текруб бросил вслед уходящим. Этот бритоголовый чинуша был ей неприятен.

— Сегодня я говорю от имени брата, — заявила она. — Пусть просители подходят по одному.

— Да, миледи. — Он отошел, чтобы навести порядок в толпе.

— Я помню времена, когда вы не ошибались относительно намерений брата, — в голосе Стилгара Алия почувствовала укор.

— Меня отвлекли наибы, — оправдывалась Алия. — Но вы тоже изменились, Стил. Что это за спектакль вы разыграли?

Стилгар был шокирован. Все на свете меняется, но при чем здесь спектакль? В империи появились сомнительные виды развлечений и самое непристойное из них — театр. Враги империи лицедействуют, чтобы привлечь на свою сторону изменчивую толпу. Корба пытался превратить в подмостки всю империю, и он поплатится за это жизнью.

— Вы мне не верите, — сказал Стилгар.

Уловив горечь в его словах, Алия смягчила выражение лица, но не интонацию.

— Я верю вам, Стил. Я всегда соглашалась с братом, когда он говорил, что если дело в руках Стилгара, то мы можем позволить забыть о нем напрочь.

— Тогда почему же вы говорите, что я… изменился?

— Вы готовы были оказать неповиновение моему брату, — сказала она. — Это написано у вас на лбу. Надеюсь, что это не повлечет трагических последствий для вас обоих.

Вошел первый проситель. Алия отвернулась, прежде чем Стилгар успел что-то сказать. Но в лице его ясно прочитывалось то, о чем предупреждала в своем письме леди Джессика: подмена морали и совести законом.

«Вы породили гибельный парадокс…»