Дюна

Хватит с меня Богов и жрецов! Вы думаете, я не вижу, как создавался мой собственный миф? Проверьте еще раз свои данные, Хейт. Я ввел обряд и ритуал в самые элементарные человеческие действия. Люди едят во имя Муаддиба, любят и рождают детей моим именем, пересекают улицы с моим именем на устах! Стропила крыши на далеком Ганджишри не могут быть поставлены без благословения Муаддиба!

— Вы рискуете, оставив свой пост и придя ко мне в такое время, — сказал Адрик, глядя сквозь стенку своего бака на лицевого танцора.

— Как слаба и ограниченна ваша мысль! — возразил Скайтейл. — Посмотрите, кто к вам пришел!

Адрик колебался, рассматривая громоздкую фигуру, тяжелые веки, тупое лицо. Было еще рано, и Адрик еще не перешел от ночного отдыха к дневному использованию меланжа.

— В этой личине вы шли по улицам? — спросил Адрик.

— Никто не захочет взглянуть дважды на мою сегодняшнюю внешность, — усмехнулся Скайтейл.

«Этот хамелеон думает, что смена формы спрячет его от всех», — Адрик уже не в первый раз усомнился в том, действительно ли их участие в заговоре скрыто от предвидения сестры императора.

— Зачем вы здесь? — спросил рулевой.

— Гхолу нужно стимулировать.

— Это невозможно.

— Нужно! — настаивал Скайтейл.

— Почему?

— Мне не нравится обстановка: император пытается расколоть нас. Он уже вступил в переговоры с Бене Гессерит.

— Вот оно что!

— Нужно подтолкнуть гхолу…

— Вы его создали, — сказал Адрик. — Вам лучше знать. — Он придвинулся ближе к прозрачной стенке бака. — Или вы лгали нам о его свойствах?

— Лгали?!

— Вы говорили, что оружие нужно лишь нацелить и больше не трогать.

— Любого гхолу можно сбить с пути, — возразил Скайтейл. — Вам нужно лишь напомнить ему о его происхождении.

— Что это даст?

— Это подтолкнет его к действиям в наших интересах.

— Он — ментат, с могучей логикой и разумом, — возразил Адрик. — Он может догадаться о моих целях, или же о них догадается сестра императора. Если ее внимание сосредоточится на…

— Так вы спрятали нас от пророчицы или нет?

— Я начинаю бояться оракулов. Я занимаюсь логикой, реальными шпионами, контролем за спайсом.

— Можно относиться к власти императора спокойно, если помнить, что все конечно, — прервал его Скайтейл.

Рулевой испуганно отскочил, члены его затряслись. Скайтейл с трудом подавил отвращение при виде этого зрелища, На навигаторе Союза было обычное трико с утолщением на поясе, где у него были контейнеры. Однако он производил впечатление обнаженного, когда двигался. Движения у него плавные, тягучие… Скайтейл еще раз подивился про себя странному сочетанию заговорщиков. Несовместимая группа. В этом их слабость.

Возбуждение Адрика спало. Он посмотрел на Скайтейла сквозь окружавший его оранжевый газ. Какой заговор держал в резерве лицевой танцор, чтобы спастись самому? Ему не удавалось предсказать действия тлелаксу — это был дурной знак.

Что-то в голосе и действиях посла Союза подсказало Скайтейлу, что навигатор боится Алии больше, чем самого Пола. Эта неожиданная мысль вспыхнула на окраине сознания. Беспокойная мысль. Неужели они проглядели что-то важное, связанное с сестрой императора? Будет ли гхола достаточно надежным оружием, чтобы погубить их обоих?

— Вы знаете, что говорят об Алии? — спросил, испытывая Адрика, Скайтейл.

— Что вы имеете в виду? — человек-рыба снова пришел в возбужденное состояние.

— Никогда еще у философии и культуры не было такой покровительницы, — сказал Скайтейл. — В ней соединяются обаяние молодости и красота…

— Что за болтовня насчет обаяния и красоты? — возразил Адрик. — Мы уничтожим обоих Атридесов. Культура! Они уничтожают культуру, чтобы править. Красота способствует порабощению. Они создают образованное невежество — это легче всего. Они ничего не оставляют на волю случая. Они знают только одно — ковать цепи, порабощать. Но рабы рано или поздно восстают!

— Сестра может выйти замуж и произвести потомство, — сказал Скайтейл.

— Почему вы говорите о сестре? — спросил Адрик.

— Император может выбрать для нее мужа, — намекнул Скайтейл.

— Пусть выбирает. Уже пора.

— Даже вы не можете предвидеть следующий ход, — в голосе Скайтейла прозвучало предостережение. — Вы не создатель… так же, как и Атридесы. Не нужно переоценивать свои возможности.

— Мы не болтаем языком о созидании, — возразил Адрик. — Мы — не чернь, пытающаяся сделать из Муаддиба мессию. Что это за вздор? Почему вы поднимаете такие вопросы?

— Это не я, — возразил Скайтейл. — Это планета рождает вопросы.

— Планеты не умеют говорить!

— Только не Арраки — она умеет.

— Как это?

— Она говорит о созидании. Ветер дует по ночам и несет песок — это и есть созидание.

— Ветер несет песок…

— Когда просыпаешься поутру, первые солнечные лучи показывают тебе новый мир — чистый, ждущий твоих следов.

«Песок без следов? — задумался Адрик. — Созидание?» Он чувствовал, как его охватывает беспокойство: стенки бака, окружающая комната — все сжималось вокруг, давило его.

Следы на песке…

— Вы говорите, как Свободный, — сказал Адрик.

— Это мысль Свободных, и она поучительна, — согласился Скайтейл. — Они говорят, что джихад Муаддиба оставляет следы во Вселенной точно так же, как Свободный оставляет следы на гладком песке. Они прокладывают след будущим человеческим жизням.

— Так ли это?

— Настает очередная ночь, — продолжал Скайтейл. — Ветер дует…

— Да, — согласился Адрик, — джихад подходит к концу. Муаддиб использовал свой джихад и…

— Он не использовал джихад, — возразил Скайтейл. — Это джихад использовал его. Я думаю, Пол остановил бы его, если бы мог.

— Если бы мог? — удивился навигатор. — Ему нужно было только…

— Замолчите! — заорал Скайтейл. — Нельзя остановить умственную эпидемию. Она переходит от человека к человеку через много парсеков. Она на редкость заразна и поражает самый незащищенный орган — человеческий разум. У Муаддиба нет средства против нее. Корни эпидемии в хаосе. Кто может установить там порядок?

— Значит, и вы заразились? — Адрик медленно повернулся в оранжевом газе, раздумывая, почему лицевой танцор говорит об этом с таким ужасом. Неужели он предал заговор? Невозможно сейчас заглянуть в будущее. Будущее превратилось в мутный поток, засоренный пророчествами.

— Мы все смешались, — сказал Скайтейл и напомнил себе, что разум Адрика имеет четко обозначенные границы. Как сделать это понятным для него?

— Но когда мы уничтожим его… — начал было Адрик.

— Мне следовало бы оставить вас в неведении, — прервал его Скайтейл. — Но мой долг не позволяет этого. К тому же это опасно для всех нас.

Адрик резко оттолкнулся перепончатой ступней, отчего оранжевый газ завихрился вокруг его ног.

— Вы говорите так необычно…

— Обстановка взрывоопасна, — уже спокойнее сказал Скайтейл. — Когда произойдет взрыв, осколки от него полетят через столетия. Разве вы не видите?

— Мы и раньше имели дело с религиями, — возразил Адрик. — Это не ново…

— Это не просто религия! — снова взорвался Скайтейл. Интересно, что бы сказала Преподобная мать по поводу этого промывания мозгов их коллеги по заговору! — Религиозное правительство — это нечто иное. Муаддиб повсюду утвердил свой квизарат, заменив им все прежние правительственные структуры. У него нет постоянной гражданской службы, нет посольства. Зато есть епископства — острова власти. В центре каждого острова — человек. Люди учатся приобретать и удерживать личную власть. Люди ревнивы.