Дюна

— Мы с корнем вырваны из своей почвы, — вздохнул он. — Вот почему нам так трудно.

— Зато очень легко погубить вырванное с корнем растение, — подхватила она. — Особенно, если оно пересажено на враждебную почву.

— Вы уверены в том, что почва враждебная?

— Когда станет известно, какое количество людей привез с собой герцог Лето, начнется водный бунт, который прекратится только тогда, когда люди узнают, что мы установили новые водяные установки.

— Здесь есть ровно столько воды, сколько нужно для поддержания человеческой жизни, — сказал он. — Люди знают, что если это ограниченное количество воды будет распределяться между увеличивающимся населением, то цены на нее поднимутся и самые бедные умрут. Но герцог разрешит эту проблему. По-моему, не следует рассматривать возможные восстания как выражение враждебности к новой власти на Арраки.

— А охрана? — возразила она. — Везде охрана и защитные поля. На Каладане мы так не жили.

— Дайте шанс этой планете!

Взгляд Джессики, однако, оставался по-прежнему пристальным и твердым.

— Я чувствую здесь запах смерти, — Джессика вся съежилась.

— Хават готовил наш приезд, заранее наводнив планету своими агентами. Такие баснословные расходы трудно объяснить — мой герцог не привык швыряться деньгами. Я уж не говорю о взятках высокопоставленным лицам. — Она покачала головой. — Смерть и обман — вот верные спутники Зуфира Хавата.

— Вы злословите.

— Злословлю? Это, скорее, похвала. Смерть и обман — единственная здесь надежда. Я лишь не обманываю себя насчет методов Зуфира.

— Вам следует… чем-нибудь заняться, — сказал он. — Не оставляйте себе времени для подобных страхов.

— Вы знаете, в чем состоит мое основное занятие, Веллингтон? Я секретарша герцога, и я занята тем, что каждый день узнаю новые факты, заставляющие меня бояться… факты, о которых он даже не подозревает. — Она сжала губы и понизила голос: — Иногда я думаю, что его судьба сложилась бы иначе, если бы я не была Бене Гессерит.

— Что вы имеете в виду? — Он поймал себя на том, что горечь, прозвучавшая в словах леди Джессики, взволновала его, вызвав в нем сострадание — чувство, которого он никогда не замечал в себе раньше.

— Не думаете ли вы, Веллингтон, что любая другая секретарша находится в большей безопасности, чем я? — напрямую спросила Бене Гессерит.

— Это не слишком честная мысль, Джессика. — Упрек прозвучал вполне естественно. Относительно чувств, испытываемых герцогом к своей наложнице, не было никаких сомнений. Стоило лишь проследить за тем, как он провожает ее взглядом. Она вздохнула.

— Вы правы. — Она снова обхватила себя руками, чувствуя прикосновение к коже крисножа, и это оружие лишний раз напомнило ей о страшном будущем, ожидающем ее и ее семью.

— Кровопролитие неизбежно, — сказала она. — Харконнены не успокоятся до тех пор, пока не погибнут сами или не уничтожат герцога. Барон не сможет простить герцогу Лето, что в его жилах течет королевская кровь. Степень родства ему не важна. Но сильнее всего его сознание отравляет то, что Атридесы изгнали Харконненов за трусость после Корринской битвы.

— Старая кровная вражда, — пробормотал Уйе и на мгновение почувствовал ледяной укол ненависти. Чужая кровная вражда загнала его в ловушку, убила его Ванну или, что еще хуже, обрекла ее на мучения у Харконненов. Старая вражда двух домов загнала в мышеловку его, Уйе, а приманкой послужила семья герцога. По иронии судьбы весь этот ужас должен был достичь апогея здесь, на Арраки, единственном источнике меланжа во Вселенной, меланжа, являющегося продолжателем жизни.

— О чем вы думаете? — спросила она.

— Я думаю о том, что сейчас на свободном рынке декаграмм спайса продается за шестьсот двадцать тысяч солариев. Это целое состояние.

— В вас проснулась жадность, Веллингтон?

— Это не жадность.

— Тогда что же? Он пожал плечами:

— Сознание своей бесполезности. — Он посмотрел на нее в упор: — Вы можете вспомнить свое первое вкусовое ощущение от спайса?

— У него был вкус корицы.

— Но он никогда не повторяется дважды. Он — как жизнь: каждый раз, когда его пробуешь, он предстает в другом качестве. Некоторые же придерживаются мнения, что спайс дает реакцию на знакомый вкус.

— Думаю, что для нас сейчас было бы гораздо полезнее не о спайсе рассуждать, а как можно скорее бежать за пределы империи, — сказала она.

Уйе поймал себя на том, что больше не слушает Джессику: сосредоточившись на произнесенных ею словах, он задавал себе один и тот же вопрос: «Почему она не заставила меня это сделать? Она могла бы заставить меня сделать решительно все».

Быстро сменив тему разговора, он спросил:

— Не сочтите это за дерзость с моей стороны, Джессика, но не могу ли я задать вам один вопрос?

Она, будто почувствовав внезапно возникшую тревогу, прижалась к краю окна.

— Конечно, можете. Вы… мой друг.

— Почему вы не заставили герцога жениться на вас? Она круто повернулась и изумленно посмотрела на Уйе:

— Заставить герцога жениться на мне?! Но…

— Мне не следовало спрашивать…

— Почему же? — Она пожала плечами. — Для этого есть достаточно веская причина политического характера: пока мой герцог не женат, некоторые из Великих домов еще питают надежду породниться с ним… — Она вздохнула. — Влияние людей, принуждение их к тому, чего хочешь ты… Подобные действия несут в себе цинизм и опошляют чувства. Если бы я заставила его это сделать… это был бы уже не его поступок.

— Так могла бы сказать моя Ванна, — пробормотал он, и это тоже было правдой. Он приложил руку ко лбу и судорожно глотнул. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы выдать свою тайную роль.

Повисла тяжелая пауза, которую нарушила Джессика:

— Кроме того, Веллингтон, в герцоге уживаются два человека. Одного из них я очень люблю. Он очарователен, он живой, общительный, нежный, в нем все, что может желать женщина. Но есть и другой — холодный, черствый, эгоистичный, такой же суровый и жестокий, как его отец, — ее лицо исказилось болью. — Ну почему, почему этот старик не умер тогда, когда мой герцог только появился на свет?!

Снова воцарилось молчание. Было слышно, как ветер теребит шторы на окнах. Глубоко вздохнув, Джессика сказала:

— Лето прав: эти комнаты лучше тех, что в другом крыле. — Она обвела комнату взглядом. — Извините меня, Веллингтон, мне нужно еще раз осмотреть это крыло, прежде чем окончательно все разместить.

Он кивнул. «Если бы только можно было не делать того, что я должен сделать!» — стояло у него в голове.

Джессика пересекла холл и замерла в нерешительности.

«Все время, пока мы говорили, он что-то утаивал», — подумала она.

Сомнение опять закралось ей в душу, и она чуть было не собралась вернуться назад, чтобы заставить Уйе высказать то, что он так тщательно скрывал. «Но чего я этим добьюсь? Он лишь смутится и испугается, когда узнает, что его мысли можно так легко прочитать по лицу», — подумала она.

Есть много свидетельств того, как быстро Муаддиб постигал насущные проблемы Арраки. Основа его успехов таилась, конечно, в Бене Гессерит. Что же до всего остального, можно, пожалуй, сказать, что главное заключалось в науке узнавания. С самого начала ребенка учили постигать — это было заложено в него уже на первом уроке. Он знал, что может постичь и что каждый урок — приобретение опыта. А между тем, как это ни удивительно, — многие считают процесс познания трудным и не верят в успех.