Таблетки

Легкий характерный треск, ощущение живости звука. Я был с дикого похмелья. Яркими отрывками помню, как, раздевшись догола, лежал на полу и заслушивал до дыр песни Дэвида Боуи. Я подводил глаза и красил губы, а после растирал помаду по лицу, чтобы стать похожим на избитую и потасканную проститутку. Я хотел чувствовать себя ничтожеством, опущенным морально и физически человеком. Что происходило со мной в те минуты? Ощущал ли я себя самим собой, или только притворялся? Мне хотелось резать вены на руках, но мне становилось страшно от одной лишь мысли о смерти от потери крови. Мне страшно было представить, что мое сердце остановится, оттого я вслушивался в его удары снова и снова, пока это не стало надоедать мне. Наваждение. Погоня. От моих преследователей невозможно было скрыться. Они были в моей голове, в моей крови, под моей кожей.

В один из таких моментов, когда я совершенно терял голову от ощущения самого себя, у меня случился первый приступ. Волна, родившаяся, казалось, где-то в области желудка, прокатилась по моей груди. Я вспыхнул, как спичка. Помню неприятное и непонятное жжение, онемение рук.

Мне хотелось кричать, но я крепко стискивал зубы, потому что чувствовал, что вот-вот упаду в обморок. Я боялся, но страх тот был безродным, как прибившийся к толпе бродяг босоногий мальчик. Музыка становилась слишком громкой, как будто кто-то невидимой рукой управлял рукояткой громкости.

Мне хотелось звонить во все дверные звонки, набирать телефонные номера всех знакомых. Моя голова наливалась кровью, я ощущал жар. Включите свет! - кричал я громко, зная, что дома никого нет. Тихонько скрипела дверь в ту комнату, в которую я зарекся больше не входить. Я вторил скрипу, перебивал его тихим стоном.

 

Прошло время, и мне стало казаться, что я излечился. Ушла тревога. Я думал, что меня излечил шелест пластины. Теперь, лежа на полу и размазывая по лицу помаду, я уже не чувствовал страха. Мое сердце билось так, как должно было биться. Кроме того, меня привлекали изгибы Геральдины, которую ласково поглаживала по бедрам полуобнаженная Дина.

Мы были в какой-то комнате, свет был приглушен. На широкой кровати, пачкая белую простыню, доставляли друг дружке удовольствие две красивые особи женского пола. Их кожа принимала странный цвет в синей полутьме комнаты. Она казалась мокрой. Глаза игриво поблескивали, будто бы зазывая меня вступить в игру, но я продолжал наблюдать за плавными движениями. Мне нравилось наблюдать.

Все так же, как и прежде, играл свои песни Дэвид Боуи. Музыка пронзала наши тела, задавала ритм движений. Дина коснулась пальцами шеи Геральдины и, оскалившись, придушила ее. Та подалась чуть назад, растерялась буквально на секунду. Видимо, она не ожидала такого отношения к себе. Неподдельным наслаждением был пропитан ее взгляд. Ей пришлась по душе такая игра. Ей нравилось быть слабой. Ну а правила везде одни и те же.

Дина, облизнув губы острым язычком, медленными движениями стала снимать с Геральдины черные кружевные трусики и бюстгальтер, представив моему взору все ее прелести. Грудь Геральдины казалась твердой, соски напряженно торчали, и Дина кусала их, поглаживая тело своей ночной сексуальной спутницы своими тонкими чуткими пальцами.

Томно вздохнув, Геральдина откинулась назад и расставила широко свои стройные ножки. Дина коснулась ее лобка своими напухшими губками, поцеловала его, а после опустилась чуть ниже. Я наблюдал за тем, как Геральдина стонет, прикусывая нижнюю губу от наслаждения. Мне казалось, будто это я заставляю ее стонать. Мои руки были сжаты в кулаки. Я хотел заставлять ее стонать, играться с ее телом, издеваться над ней.

То были лишь минуты прелюдия. Чуть позже я почувствовал, как вошел в нее, и приятным теплом окутало мой член. Я чувствовал запах ее тела, покрытого мурашками, сильного и твердого, как металл. Я брал ее всю. Приручал, как приручает всадник строптивую лошадь перед тем, как отправиться в далекий путь. Я хватал ее за волосы и тянул на себя, но она начинала сопротивляться мне. Я был сильнее.

Мокрой была белая простыня. Тела, покрытые потом, блестели в полутьме. Мой разум метался из стороны в сторону. Только что я был на полу и наблюдал, как спустя секунду уже был внутри Геральдины. Неужели я настолько хорошо чувствовал Дину, что смог на какое-то мгновение оказаться в ее голове? Мгновение это не длилось долго, но я точно помню то чувство, которое не отпускало меня на протяжении всего этого мгновения. Я наслаждался своей властью над той, которая когда-то старалась взять власть надо мной. Пришло время расставить все по местам.

Энергия бурным потоком старалась вырваться из меня. Энергия жизни, несущейся к заветной цели. Меня трясло от напряжения. Геральдина стонала. Она была мокрой и буквально задыхалась от чувств, находясь подо мной. Ее ногти впивались в мои бока, но я будто бы ничего не чувствовал. Я онемел. Раствором новокаина стала моя кровь.

Кончив Геральдине на лицо и высунутый язык, я погладил ее волосы и присел на край кровати. На моем лбу застыли капли пота, и Дина, обняв меня сзади, стерла их ладонью, после чего я просвистел с удовлетворением. Меня снова тянуло вниз, на пол. Там было прохладно, но твердо. Я разлегся и, как оказалось, уснул на какое-то время.

 

Проснулся я тогда, когда Геральдина, стоя перед зеркалом, надевала на себя одежду. В ней она выглядела совершенно иначе. Былые образы снова возвращались на свои места.

- Где Дина? - спросил я, приглаживая растрепавшиеся волосы.