Страница 8 из 45
— Нынче чай подаем. Насчет кофею с вечера распоряжаться надо было...
— Я сделаю, - перебила ее Лара. Не из-за ямочки на подбородке, конечно, а лишь потому, что мама-Юля велела постояльцам во всем угождать. – А вы со Стаськой заканчивайте с завтраком скоро да без разговоров. – И уже господину в песочном костюме куда любезней, чем ее подруга, сказала: - Обождите здесь.
Но господин не послушался. Обошел веранду, дабы быть ближе к горелке, где прежде кипятили самовар, и где теперь на медленном огне Лара разогревала молотые кофейные зерна в турке. Туда же бросила две ложки сахару под молчаливым заинтересованным взглядом.
— Как ловко у вас выходит… - восхитился незнакомец. – Значит, вы и есть хозяйка пансионата?
Лара посмотрела на него коротко: он все еще улыбался, не сводя глаз с ее лица.
— Я дочь хозяйки, - поправила она. – Вы кофе со сливками изволите?
— Нет, благодарю. Ах, дочь! Мог бы и догадаться. Впрочем, вы так умело управляетесь с прислугой, что вскорости непременно станете здесь хозяйкой.
Лара снова бросила на него взгляд – неодобрительный. Лесть она не любила. Однако мучиться в неведении не любила еще больше, потому решилась выяснить, кто он таков, немедля.
Турка с добавленной в зерна водой покоилась на огне, и у Лары была пара минут, чтобы поглядеть на незнакомца открыто да приветливо ему улыбнуться. Что-что, а приветливо улыбаться вне зависимости от настроения Лара за годы в пансионате научилась.
— Лариса, - она первой протянула руку. – Ведь вы наш постоялец, не так ли?
Незнакомец охотно пожал ее ладонь, несколько задержав в своей. Что же касается имени, то он явно замешкался, прежде чем его назвать. Будто раздумывал.
— Джейкоб Харди. Я и впрямь ваш постоялец с нынешней ночи.
— Вы из Европы? – изумилась Лара, позабыв о кофе. Иноземцы не были у них частыми гостями. – Никогда бы не подумала… вы очень складно говорите по-русски.
— Из Америки, - поправил тот. – Но моя матушка была русской, и вот уж она порадовалась бы, узнав, что ее уроки не прошли даром. Она умерла.
— Мне жаль…
— Мне тоже. Это случилось четыре года назад, с тех пор я оставил Нью-Йорк, где прежде мы жили с отцом… Вы слышали о Нью-Йорке?
— Конечно! – тотчас подхватила Лара, опасаясь прослыть невежей.
Сей город ни раз упоминался в произведениях ее любимого Марка Твена, однако до сего дня Лара сомневалась, не является ли он сказочным, навроде Страны чудес. А уж вот так запросто болтать с настоящим живым нью-йоркцем…
— О, это невероятный город, - продолжал он тем временем, по-детски сложив локти на бортике веранды и устроив на них голову, - вам бы там понравилось, Лариса. Я и сам намереваюсь еще вернуться на родину… когда-нибудь. Мой отец занимается экспортом кофе из Бразилии в Америку, и, подозреваю, что как только я вернусь, отлынуть от семейного бизнеса мне уже не удастся. И все-таки я рад, что нынче попал сюда.
Под его взглядом Лара неожиданно для себя смутилась. Благо, пенная шапка над кофе как раз подступала к горлышку турки, а значит, можно было с чистой совестью отвлечься от разговора.
Она ловко перелила напиток в тонкую фарфоровую чашку и, подавая ее с блюдцем, салфеткой и Матрениным круассаном, снова поймала улыбчивый взгляд американца на своем лице. В этот раз не удержалась и улыбнулась в ответ.
— Ваш кофе – без сливок, но с сахаром. Так что же привело вас в наши края, господин Харди? Вы приехали по делам?
— О, нет, что вы – я здесь по воле случая. После смерти матушки всерьез решил заняться изучением русской словесности – собираю народный фольклор, легенды и сказки. Потому и… простите, я невольно подслушал ваш разговор с подругами – о каменном Вороне. По-моему прелестная сказка, мне бы как раз подошла. Расскажете мне ее, Лариса?
Лара смешалась окончательно. Потому даже обрадовалась, когда услышала из кухни тяжелые шаги мамы-Юли.
— Простите, господин Харди, я должна идти, - наспех распрощалась она и не посмела даже обернуться лишний раз – мама-Юля не выносила, ежели Лара беседовала с постояльцами без крайней на то нужды.
Тем более что матушка и впрямь разыскивала ее.
— Ну вот где ты опять носишься? По всем комнатам тебя разыскивать прикажешь? Снова с прислугою лясы точишь, работать не даешь?
— Что вы, матушка! Стаське помогала самовар ставить.
Мама-Юля уперла руки в бока:
— Это что ж – она так и не научилась с самоваром управляться?
— Научилась… - прикусила язык Лара. – Я лишь помогала, дите ж совсем…
Матушка на расправу была скора – ей-богу выгонит Стаську, с нее станется. А девчонка сирота, некуда и пойти более.
— Дите… - передразнила мама-Юля, – иные в ее возрасте уж мужние жены, и все хозяйство на них. И ты такая ж неумеха растешь, одни развлечения на уме – ох, грехи мои тяжкие…
Лара стояла пред нею, повинно опустив голову. Все так, она и половины не умела из того, что ежедневно делала мама-Юля. Да и что уж там – гораздо охотнее проводила бы время в своем укромном уголке на берегу моря, чем помогала с хозяйством, так что маменька была права во всем.