Окончательная смерть

– Знаешь, – наигранно доверительно сообщил он брату. – Во всем этом твоем плане, Джако, есть один нюанс…ошибка. Нет, провал! Катастрофический провал, – он специально тянул время, стараясь разозлить бывшего напарника еще сильнее. Все равно помирать, так хоть оттянется за его счет. – Приходить убивать меня из собственного табельного, это как-то совсем глупо.

– Ты снова пытаешься доказать свое превосходство передо мной! – вот это разозлило его по-настоящему. Как в детстве. – Но все это не имеет значения!

– Ты готов сесть за мое убийство? – осведомился глумливо Карл. – Нет, я в целом, непротив. Твое дело. Но почему все так топорно! Мог бы пожить.

– Поживу! – Джако вдруг снова расплылся в улыбке. – Долго это не продлится. Без тебя в этот раз Энрика убьет Май. Даже, скорее, Мон. Пока она будет оплакивать тебя. Мы, как всегда, исчезнем. А в следующий раз … тебя не будет! И она будет моей!

Карл удерживал на лице выражение вежливо-насмешливого любопытства. А сам старался быстро переварить полученную информацию. И новую порцию воспоминаний. Энрик… Тот, кто всегда в тени… Теперь Карл знал его имя, и… Нет, наверное, этого слишком мало. Потому что все, что сейчас всплывало в памяти, это худой долговязый подросток с каким-то невыразительным лицом.. Почему-то очень бледный для их климата. Зато с роскошной шевелюрой. С тонкими пальцами, которые в другую эпоху могли бы стать пальцами музыканта. Тогда этому мальчишке было всего шестнадцать. Как Мону. Но… Этого мало!

– Ок, – Карл решил вытянуть из ситуации по максимуму. – Ты хочешь, чтобы Май стала твоей. Я даже не удивлен. В этой истории все хотят женщин. Причем, именно тех, которых не могут получить. Это ясно. …

– Не ясно, – тут же завелся Джако. – Ничего тебе не ясно. Как и всегда, высокомерный ублюдок.

– Ну, во-первых, у меня-то семья полная, перед богом и людьми, как говорят, – продолжал практически издеваться Карл. – А во-вторых, даже если и ублюдок, то явно еще и удачливый. Иначе ты бы тут не размахивал пистолетом.

А в голове снова мелькали воспоминания. На этот раз такие дорогие и теплые. Наконец-то, Карл вспомнил лицо матери. Такое родное, теплое. Она не была так уж красива по общепринятым меркам, но для своего сына она была прекрасна. Высокая, с пышными формами, с открытым лицом такой формы, какую сейчас называют «сердечком», с четкими чертами лица, но почему-то негрубыми, а удивительно женственными, и такими добрыми светлыми глазами. Не голубыми, нет. В их краю такое – редкость. Но глаза матери были, как мед с лугов. Как янтарь. И с веселыми зеленоватыми прожилками. Они всегда улыбались, когда смотрели на сына.

– А ведь в чем-то ты прав, Карле, – вдруг успокоился Джако. Он перехватил пистолет, чуть склонил голову, рассматривая брата. – Думаешь, почему я не убил тебя раньше? Хотя бы и неделю назад? Я хотел, чтобы ты все вспомнил. И в том числе свою удачливость. Ведь это мало кому так везет, получить сразу и самую красивую девчонку в Эксе, и самую сильную ведьму. Да и отец всегда выделял тебя. Хотя я и старший.

– Отец вообще никого и никогда не выделял, – чуть холодновато напомнил ему Карл.

Отца он тоже вспомнил. Высокого, ширококостного. Именно в него братья пошли ростом и фигурой. У отца были темные курчавые волосы. Снова очень обычные для тех мест. И почти круглое лицо. Которое наследовал старший. Карл больше пошел в мать, с ее четкими чертами, и высокими скулами. Но никто из детей не унаследовал холодный характер отца. Нет, он любил детей. Но в силу своей чопорности, никогда не показывал своих чувств. Он давал им все, что положено. Воспитание, кое-какое образование, место в деле. Но не любовь и тепло.

– И все же, тебе всегда давалось больше, – не сдавался Джако. – Ладно, отец. Но… И тогда в Эксе, все смотрели только на тебя, и мои друзья сразу становились твоими. В учебе тебе все давалось легко. Май и Мон. Они тоже выбрали тебя. Особенно, Май. Даже Энрик и тот считается с тобой, боится тебя. Даже тогда боялся. В поединках побеждал ты, хотя именно я был лучшим воином. Счет поручали тебе, переговоры тоже.

– Потому что ты всегда давал волю эмоциям, и пропускал простейшие удары, – напомнил Карл. – А счет… Надо было меньше проводить времени с этими самыми друзьями в таверне. Что до Мона и Май… Тут ты тоже никогда не рвался вперед. Ни в одно из наших возвращений ты даже не пытался убить Энрика. И кстати, с чего бы это при таком раскладе ему тебя бояться?

– Да все и всегда давалось тебе, – будто и не слыша его продолжал брат. – Каждый раз! В Париже ты был аристократом, когда я почему-то обычным мясником. Когда мы вошли в Польшу ты был уже лейтенантом, а я только обычным старшиной. Даже здесь, ты майор, а я только капитан.

– Это смешно, Джако, – Карл начал раздражаться. – В Париже я был чумным доктором. И пахал, как проклятый. Второй раз, из-за моего якобы происхождения нас чуть не растерзала толпа. Великая Отечественная… что-то я не думаю, что тебе хотелось поднимать людей за собой в каждую атаку. И вообще, что тебе не хватало, брат? Я же все и всегда делил с тобой!

– А я не хочу, чтобы со мной делились, – он потрясал пистолетом, похоже, забыв, что оружие снято с предохранителя. Карл подумал, как бы этот придурок не ранил бы себя. – Я хочу всем владеть один. Понимаешь? Мне не нужен брат. Тогда в Эксе… Знаешь, я только один раз был счастлив. Когда стоял там на пощади и смотрел на смерть Леони и ее родителей. Ты этого лишался! Навсегда! И я так верил, что в этот момент там, в лесу наемники Энрика смогут убить тебя… Но не вышло. Жаль…

Он чуть успокоился.

– Я вписался во все это, чтобы найти возможность убить тебя, – снова холодно и жестко сообщил Джако. – Там, когда вы первый раз убили его. Когда поняли, что он проклят и возродится. Тогда я стоял рядом с вами и давал эту чертову клятву на крови. Чтобы просто дождаться момента!

Вот оно! Вот ради этого стоило слушать все это! Карл с трудом сохранил лицо. Он вспомнил. Вспомнил все того же подростка, лежащего на земле. Прямо в пыли улицы Экса. Чуть скорчившегося и жалкого. Из живота Энрика торчал меч. Его, Карла, любимый клинок. Вспомнил Май. Еще совсем молоденькую. Ведь тогда ей было всего четырнадцать. Вспомнил, как она чуть поморщилась, проливая на рану убитого свою кровь. Как следом это сделал Мон, и сам Карл. И да, четвертым был Джако. Потом Май говорила какие-то слова, шепотом, речитативом. Заклятье на крови. Карл мало что понимал, он только очень боялся за нее. Потому что магия отнимала у нее все силы. Когда Май закончила обряд, то просто потеряла сознание. Карл успел подхватить ее и… И все. В следующий раз он очнулся во Флоренции недалеко от дома алхимика.

– Джако, ты совсем не меняешься, – устало заметил Карл. – Столько лишних слов… Ты остался, чтобы убить меня. Но почему тогда тянул так долго? Только не надо говорить, что не было другой возможности.

Брат вызывал в нем раздражение и какое-то неприятное, почти брезгливое чувство жалости. Как это часто бывало раньше. Что-то в Джако всегда было не так. Карл подумал, что ему как-то не хочется умирать от руки такого человека.

– Дело не в возможности, – увлекшись, брат почти совсем опустил оружие. – Дело в другом. Ты даже не заметил этого, да? Тебя ранят из раза в раз. Это часть вашей обычной схемы. И каждый раз Май бежит тебя спасать и трясется над тобой. А сколько раз ты сам вытаскивал Мона из передряг и штопал его раны? И ты даже не заметил, что ни разу такого не было, чтобы кто-то из вас умирал. А этого никак нельзя допустить. Потому что мы смертны, Карл. Все мы вчетвером. Если кто-то из нас умрет, это будет конечная смерть. Чего вы так желаете Энрику, хотя раз из раза не можете достичь. Мне понадобилось время, чтобы уточнить аккуратно именно этот нюанс. И вот теперь мне реально наплевать, что случится со мной, после того, как я разнесу тебе выстрелом голову. Я подожду, и в следующий раз буду с ними вместо тебя. Но ты не воскреснешь.

Карл понимал, что сказанное сейчас братом более чем ценно. Но вот так не вовремя… Надо сначала спасти самого себя, а уж потом думать. Если останется чем.